— Понятия не имею. Точно так же, как и то, куда делся Проповедник.

— Он увидел Милу и разомлел. Скажи… та тварь… помнишь ее? Выглядит как огородное пугало. Мы встречались с ней в Солезино. Она тоже где-то тут?

Он не смотрел назад, где на первой трибуне унылой оглоблей торчало Пугало. Оно наслаждалось столпотворением и людскими эмоциями азарта и кровожадности.

— Да. Это проблема?

— Уж точно не для меня. Скорее для тебя. Одушевленный, способный покидать тело и таскаться за стражем, — это только твоя проблема, друг.

Знакомство цыгана с Пугалом нельзя назвать безоблачным. Они друг друга едва не поубивали. Шуко, проследив за моим взглядом, увидел страшилу в соломенной шляпе. Пугало отвесило ему насмешливый поклон.

— Оно меня помнит.

— Еще бы. С памятью у него все в порядке.

Цыган сплюнул на песок и, повернувшись к одушевленному спиной, занялся подготовкой к игре. Пугало выбралось вперед, встав за нашими ловцами, чтобы лучше видеть происходящее. Я ругнулся, подошел к нему, наклонился так, чтобы коснуться поля, будто бы я прошу у земли благословения, и сказал:

— Хочешь смотреть, уходи в верхние ряды. Среди игроков законник. Ему не стоит тебя видеть.

Судя по всему, это уже не было дня него новостью, оно жаждало встречи, но сегодня Пугало оказалось очень покладистым и скрылось в толпе.

— Что это было? — спросил у меня Шуко, когда я вернулся.

— Маленький разговор. Ничего особенного.

Правила игры в квильчио, проходящей в Ливетте, ничем не отличаются от тех, что проходят в других городах Литавии. С каждой стороны участвуют по двадцать семь человек.

Пятнадцать нападающих-инананци, ведущие нападение по центру, а также левому и правому флангу поля. Они самые быстрые и ловкие. Их задача проста — любым способом доставить мяч за линию, на сторону противника, пока их товарищи блокируют нападение и нейтрализуют защитников. Герцог, Меризи и Птенчик были как раз среди них.

Пятеро кулаков-скочатори, самых мощных и сильных, являлись защитой команды и должны были останавливать нападающих соперника.

Я вместе с Шуко, Лоренцо ди Трабиа и дьяконом церкви Сан-Клементе находился во второй линии защиты — и наша четверка датори помогала кулакам блокировать соперников и не допускать игроков с мячом к находящимся в конце поля индьетро — ловцам мяча.

Игру судили шесть судей, и заканчивалась она, как только мяч оказывался в так называемой зоне победы. Его нельзя было туда бросить, следовало обязательно донести, положить, и лишь через десять секунд после этого судьи фиксировали победу. Разумеется, эти самые длинные десять секунд в жизни тех, кто почти выиграл, всячески осложнялись теми, кто почти проиграл. Они любыми силами пытались выбросить мяч из зоны, пробившись через защитников, опорных, нападающих и ловцов мячей команды противника.

Порой игра длилась не больше десяти минут, иногда — несколько часов, и тогда все уже зависело от того, сколько игроков в команде соперников осталось на ногах. В таком случае выигрывали те, у кого оказывалось преимущество в живой силе. Во всех остальных ситуациях победа зависела от правильной тактики и опытности команды.

Наш боевой отряд, как его окрестил Натан, состоял из очень разношерстной публики. Шестеро дворян, трое стражей, двое клириков, а также ремесленники, торговцы, солдаты, аптекари, лавочники, цветочники и трубочисты. В игре все сословия и должности уходили в песок, все были равны.

Мы встали на нашей половине поля: впереди — пятнадцать нападающих-инананци, за ними — пятеро кулаков-скочатори, потом четверо щитов-датори, затем трое ловцов мяча — индьетро — и стали ждать, когда старший судья в золотых панталонах поднимет алый флаг, дающий сигнал о начале игры.

Среди сотен обычных зрителей здесь присутствовали и души. Я насчитал девятерых, они тоже не желали пропустить грядущее действо.

Трибуны для знати, вынесенные немного вперед, с навесом, огороженные от черни высоким барьером, пестрели дорогими яркими нарядами и сверкали от золота и драгоценных камней. Узкие флаги на копьях реяли на жарком ветру, и солдаты из стражи, стоявшие в оцеплении, наверное, умирали в своих красно-белых парадных мундирах от предгрозовой жары.

— Чего мы ждем? — крикнул мне рвущийся в бой Шуко.

Ждали мы молитвы. Епископ на трибуне знати начал читать ее, и игроки преклонили колена. Усиленный магией голос пролетел над ареной и зрителями, замолкнув в тот момент, когда колокола церквей пробили два часа дня.

Как только эхо последнего удара разнеслось над ареной, центральный судья взмахнул флагом, а его помощник скинул мяч, обшитый коричневой кожей.

Нападающие обеих сторон тут же бросились к нему, отчего произошла грандиозная свалка, перешедшая в драку, которую одобрила ревущая от восторга толпа. Я вместе с защитниками отступил назад, открывая пустое пространство поля.

Минуты две среди взмахов рук, ног, борющихся людей в ало-бордовых и сливочно-белых панталонах то и дело появлялся и вновь исчезал мяч. Игроки, пытаясь вырваться из-под опеки соперников, придумывали то одну, то другую хитрость, но каждая из сторон смогла отойти от центра поля не больше чем на десять шагов, лишь для того, чтобы мяч вновь вернулся на нейтральную территорию.

Я даже немного порадовался, что не принимаю участия в сражении нападающих, но тут Ланцо ди Трабио, находящийся справа от меня, заорал, перекрывая гвалт зрителей:

— Сукины дети!

Кулаки белых перестали наблюдать за схваткой и врезались в правый фланг наших нападающих, разметав их и давая своим товарищам возможность перейти к неожиданному нападению. Шестеро инананци смогли выбраться из кучи-малы и теперь наступали на нас.

Неся мяч в обеих руках, по правому краю поля бежал высокий нападающий, которого оберегали двое его соратников, а по левому неслись еще трое мужчин в белой игровой форме.

Трое наших скочатори и один датори, тот самый дьякон, находящийся на противоположном крае поля, бросились на перехват группы с мячом. Они врезались в них с остервенением и яростью, но, прежде чем упасть, высокий инананци, размахнувшись, швырнул мяч тем, кто бежал по левому флангу и кого никак не могли настичь двое наших нападающих, оставивших драку и сорвавшихся в погоню.

Натан смело кинулся на троицу с мячом, что-то крикнув мне, сбил с ног одного из них и подмял другого.

Мы с Шуко одновременно ринулись к двоим уцелевшим, а ди Трабио отбежал назад, чтобы помочь троим ловцам, если нам не повезет и кто-то прорвется дальше. Тем временем в центре поля свалка все еще продолжалась, наши не давали белым присоединиться к атаке.

— Бугай с мячом — мой! — с восторгом крикнул Шуко.

Инананци белых разделились, здоровенный детина, судя по всему кузнец, швырнул мяч своему невысокому черноволосому товарищу и замахнулся огромным кулаком на цыгана, но тот ловко юркнул в сторону и провел бросок через бедро.