Игорь Мамай

Колыбельная пустыни

— Кто я? — Раскатистым эхом раздалось в голове. Ночь, тлеющий костер по от даль и непроглядная пелена мути, что аж головы не поднять, так что сначала пришлось довольствоваться бесцельным разглядыванием травы под ногами, а вот затем до меня начало доходить, что я посреди лесной глуши, один, ночью, без малейшего понятия где, и тем более почему, а вдогонку, так еще и имени своего не помню. Мной овладел страх, сердце бешено заколотилось, и хватая воздух, во все глаза я принялся метаться по окружению. Лес нагнетал и давил стеной своих крон, пряча за ними нечто не изведанное и враждебное, от чего было страшно двинуться, тем самым привлечь внимание пугающего некто.

Но вечно это продолжаться не могло и дойдя до пика внутреннего накала, когда хотелось рвануть сквозь лес, не разбирая дороги, я приказал себе успокоиться, тем самым, уняв панику. Первичный осмотр места, дал мне необходимый мизер хоть какой-то информации, ускользнувшей от меня в порыве паники. Помимо тлеющего костра, в разброс валялись книги, чьи очертания с трудом проступали из тьмы, с таким же трудом мне дались и символы, которыми они были исписаны. Понимание того, что я не знаю этого языка, не заставило себя долго ждать. Так и появилась первая догадка, может меня обокрали. Но, нет, мешочек со звенящем содержимым был наместе да и от присутствия других людей не было даже и следа, значит я здесь один, с облегчением подумалось. Но, такое, сомнительное облегчение. За то, много вопросов вызвали таинственные ломаные линии, расчерченные вокруг меня, их форма напоминала оккультную печать. «А что если и так — тогда, получается, меня похитили сектанты, или того хуже, я сам сектант!» Нет, отмахнулся от дурных мыслей, даже и думать не хочу об этом.

А еще, мне бы не хотелось быть здесь, да и земля буд-то бы вторила моему желанию, до красна раскаляясь подо мной, не давая и секунды устоять. Это место, этот лес, буд-то бы выдавливал меня из себя. И отчаившийсь танцевать, то и дело только успевать убирать ноги, в порыве отчаяния я выкрикнул — «Долго меня упрашивать не придется!» — и рванул на пролом, сквозь лесную чащу, защищая лицо руками от раскидистых веток. Бежал не разбирая дороги, куда угодно, главное по дальше от этого места.

Секунды, минуты и часы ускользали от моего понимания, я бежал, и бежал не считаясь даже с собственным телом. В момент почувствовав катастрафическую нехватку воздуха, ноги буд-то окаменели и споткнувшийсь о корни дерева я рухнул на землю. Обессиленный, валяясь в корнях и корчась от боли в груди, хрипя я замер, нащупывая землю, когда понял что с ней перестала происходить всякая чертовщина, тогда взялся и за свой животный страх, унимая его. Немного погодя, отдышавший и лишний раз удостоверившись в отсутствии дурного навождения, я приступил к тому, к чему должен был приступить еще на месте побега, а именно анализ случившегося, у меня же должен быть хоть какой-то ответ на все эти вопросы. Но некто очень хорошо пошутил надо мной, засунув сюда без малейшей вспышки воспоминаний, а от этого, ни горящей земле, ни месту моего прибывания, нельзя было дать внятного разъяснения.

Можно было сколько угодно ругаться на случившееся и сокрушаться над своей несправедливой судьбой, но что-то мне подсказывало, что это никак мне не поможет, а вот дупустим, взять вот ту, на вид крепкую корягу и использовать её как оружие, прокладывая себе путь через лес, вселяло больше оптимизма. Пусть даже и моим компаньёном в поисках разумных существ, будет амнезия.

Встав на колени и потянувшийсь за корягой, руку прострелила острая боль, когда я коснулся деревяшки. От неожиданости я одёргнул руку прижав её к груди, рана сочилась свежей кровью, сначала мою уверенность в том, что рана заработана при падении, ничего не могло развесять. Но металлический отблеск привлек внимание, на поясе красовался богато украшенный нож, рукоять которого покраснела от свежей крови, которая уже начала багроветь и запекаться.

— Да уж. — Протянул я охрипшим от жажды голосом, почесывая весок. — А ведь рана ровная и глубокая, заостреная по краям, ну вот и зачем. — Задал себе этот вопрос, так как выциплял яркие вспышки из сознания, как держал в окровавленной руке нож и чертил какие-то линии, те самые что видел у костра, но вот зачем так и не вспомнил.

Решив не тратить времени на попытки хоть что-то вспомнить, я занялся делами более важными, а именно, срезал с одежды лоскут ткани, на манер импровизированного бинта, довольно острым, прошу заметить ножом. Плотно обмотав рану, так что, теперь в нее грязь не попадет. Подлатав себя, моё внимание остановилось на этом, тяжёлом ноже, расматривая его со всех ракурсов, по мимо богатого убранства ввиде замысловатых узоров, завитки которых оканчивались цветками, инкрустированными разными драгоценными камнями, особняком выделялась голова неизвестного мне животного, украшающее навершие. Его рубиновые глаза, были окаймлены поистине устрашающим взглядом, а скрученные в спираль рога загнутые назад, очень сильно мешали пользоваться ножом как оружием. Хотя как по-мне, это произведение искусства, выполненное на манер ножа. Однако вся эта картина хоть и казалась мне знакомой, но вместе с тем, деталей этого, вспомнить не удалось. Вот так отправился в дорогу, то ли культист, то ли фанатик с ножом в поясе, опираясь на корягу, прокладывая себе путь, сквозь лесную тьму.

Терять счет времени, вошло у меня в привычку, то ли стресс так сказался, то ли нарастающая усталость, но я так и не понял, когда хруст сухих веток сменился на шелест травы под ногами. Выйдя на поляну, залитую серебристыми сиянием двух лун, идущих одна за другой и нависших на небосклоне так низко, что невольно потянулся к ним рукой, в надежде прикоснуться, уж очень сильно поразила меня эта картина пустынного пейзажа, наполненная кратерами и трещинами. Но отбросив эстетический момент, и перейдя к практическому, стало понятно что, судя по их положению, сейчас была полночь или время очень близкое к ней, к тому же воздух стал холодать, и тут моя память исполнила интересный пируэт, она любезно предоставила мне подобную картину. Так я и вспомнил, что в ясную погоду, подобные ощущения говорят о начале рассвета часа через четыре, к тому же мне по счастливой случайности удалось выбресть на дорогу, впереди меня и позади, стояла стена леса, чернее