Унвер ответил ему ударом в голову, Дроджан отлетел в сторону, споткнулся и упал, еще больше испачкав одежду. Кое-кто из зрителей рассмеялся, и Фремур отметил, что не вся толпа настроена против Унвера.

– У тебя есть семь лошадей? – переспросил Одриг, наблюдая за Дроджаном, который медленно поднимался на ноги. – Это забавно, ведь у твоего отца Жакара было семь отличных лошадей, которых он вчера продал мне за несколько коров, и второй по удобствам фургон. Он теперь богатый человек, твой приемный отец!

Несколько мгновений Унвер просто стоял – казалось, он только сейчас начал понимать, что происходит нечто большее, чем пьяные споры.

– Но это… нет, это мои лошади. Он не имел права…

– Говори со своим приемным отцом, а не со мной, – начал Одриг, но Дроджан наконец поднялся на ноги, и его лицо стало пунцовым от ярости.

Пошатываясь, он двинулся к Унверу с длинным ножом в руке. Фремур открыл рот, чтобы предупредить об опасности, но его опередили.

– Унвер! – крикнула Кульва. – Берегись!

Звук ее голоса заставил Унвера вздрогнуть, но он успел повернуться и перехватить руку Дроджана, а потом вывернуть ее так резко, что жених закричал от боли, и Унвер снова швырнул его на землю. Дроджан был ниже ростом, обладал немалой силой и не был трусом, что нападает только сзади; он снова вскочил на ноги и бросился на врага. Унвер не успел вытащить меч или кинжал, и Дроджану почти удалось вонзить нож в живот соперника прежде, чем тот его остановил. Они принялись бороться, сначала стоя на ногах, словно два неуклюжих медведя, и нож оказался прижатым к птицам, вышитым на груди жилета Унвера, а потом у них подкосились ноги, и оба рухнули на землю.

– Нет, остановите их! – Кульва попыталась подбежать к ним, но Одриг поймал ее, высокий головной убор невесты упал с ее головы, и она беспомощно повисла в его сильных руках, едва касаясь земли ногами.

– Пусть они разберутся между собой, женщина, – прорычал Одриг. – И пусть твой муж прикончит любовника. Если Дроджан готов взять тебя порченой, он имеет право на месть.

Сначала казалось, что месть получится быстрой: на земле более высокий рост Унвера перестал быть преимуществом, а у Дроджана был нож. Кроме того, Фремур уже почти поверил, что Унвер не дерется изо всех сил, словно смерть – лишь один из способов закончить этот день. И тут Дроджан улучил момент, попытался ударить Унвера в лицо, лезвие прошло вдоль щеки и челюсти, оставив жуткую рану, и по щеке высокого воина потекла кровь.

И вдруг раздался странный звук, низкий грохот, и запаниковавший Фремур подумал, что земля содрогается от гнева богов, возмущенных кощунственным поведением людей. Но уже в следующее мгновение он сообразил, что земля не дрожит, это зарычал Унвер – звук шел из самых глубин его груди, когда он голыми руками старался защититься от ножа Дроджана.

Когда толпа слегка придвинулась, чтобы ничего не пропустить, кто-то кричал, другие наблюдали за происходящим в молчаливом страхе, Унвер сумел одной рукой сжать запястье руки Дроджана, в которой он держал нож, а другую завел под подбородок жениха и стал на него давить, пока голова Дроджана не запрокинулась под болезненным углом. Затем Унвер поднял колено и перебросил противника на бок. Грязь и трава полетели во все стороны, но они продолжали бороться, и наконец сдавленный, булькающий звук вырвался из-под сплетения конечностей. А еще через мгновение оба упали на спину и остались лежать неподвижно.

Прежде чем кто-то осмелился подойти ближе, Унвер высвободился из рук Дроджана, который не шевелился, он лежал лицом вниз, и его кровь быстро вытекала на землю, окрашивая красным траву. Но невеста не стала выкрикивать имя своего жениха.

– Унвер! – воскликнула она. – О, Унвер, почему?..

– Он мертв… из-за собственного… проклятого ножа. – Унвер сел, и его безупречно белый жилет был испачкан кровью, а лицо превратилось в красную маску. Потом он медленно поднялся на ноги, слегка покачиваясь и задыхаясь. – Вы видели, – сказал он не спускавшим с него глаз людям. – Я защищался.

Одриг побледнел, как иней, покрывающий высокую траву зимой, схватил сестру за талию, поднял и прижал к груди с такой легкостью, словно она была ребенком, хотя она пыталась вырваться.

– Ты! – крикнул он Унверу хриплым от ярости голосом. – Неужели ты думаешь, что можешь прийти на землю тана, в мой собственный загон, убить моего друга и родственника и жить дальше?

– Отдай мне Кульву. – Протянутые руки Унвера были до локтей обагрены кровью. – Я не ищу ссоры. Мы с ней уйдем. Клан Журавля больше меня не увидит.

– Клан Журавля тебя не увидит потому, что ты будешь похоронен в загоне, где гадят свиньи, – сказал Одриг. – Неужели ты думал, что я отдал бы тебе сестру, даже если бы ты заплатил выкуп? Тебя изгнал клан Жеребца, сын труса и шлюхи? Мой отец был глупцом, когда согласился тебя принять.

– Твой отец… был хорошим человеком, пока не утратил разум, – сказал Унвер, и его рука легла на грязную рукоять меча. – Тебе далеко до него.

Одриг прижал Кульву к себе, рванул ее за волосы, так что они растрепались, и во все стороны полетели ленты и яркие заколки.

– Она никогда не будет твоей, чужак. Сначала я позабочусь о том, чтобы она умерла. – В руке Одрига появился нож.

Он провел лезвием по горлу Кульвы под подбородком, брызнула кровь. Женщины и даже некоторые мужчины закричали от ужаса. Руки Кульвы метнулись к страшной ране, но тан уже отпустил ее, она упала на четвереньки, и кровь хлынула на землю.

Фремур почувствовал, что сейчас потеряет сознание. Мир потемнел, превратившись в огромный туннель вокруг красного ливня. Его сестра. Их сестра. Одриг убил сестру.

Унвер рванул свой меч с такой силой, что едва не сорвал с пояса ножны, и прыгнул к тану с воплем беспомощной яростной боли. Одриг обнажил свой клинок, как человек, который спокойно ужинает, и перешагнул через тело умирающей Кульвы, словно она была лишь камнем или пучком травы. Мечи сошлись и отлетели в стороны. Гости закричали и стали отступать, изрыгая проклятия.

Унвер с Дроджаном дрались в грязи и молчании, двое пьяных, разозленных мужчин катались по земле, пытаясь добраться до единственного ножа. Теперь все обстояло иначе, мелькание сверкающих мечей, лязгающий танец металла. Уже через несколько мгновений трава вокруг была вытоптана и превратилась в черную жижу. Унвер все еще действовал медленно из-за выпитого, но в его глазах сверкала такая ярость, какой Фремуру еще не доводилось видеть, даже когда они сражались с людьми из городов. Одриг, крупнее Унвера и вообще самый большой воин клана, понимал силу гнева противника и больше не тратил дыхание на угрозы и оскорбления.

Фремур не мог прекратить схватку – легче было бы поймать молнию руками. Он знал, что бой прекратится только после смерти одного из противников, но Фремур не думал, что у Унвера есть шансы на победу. Он подбежал к Кульве и опустился рядом на колени, но кровь лилась так быстро, что ее было невозможно остановить. Он попытался соединить пальцами края раны, и кровь сестры начала пульсировать между его пальцами. Все происходящее напоминало страшный сон: его собственная беспомощность, крики людей, их потрясенные лица, тихие стоны умирающей сестры.