– Надо было идти самим, – говорил Беляк. – Твои болваны его спугнут.

– Да не кипешись ты. Возьмут его Стражи тепленьким. Утром допросим. А сейчас лучше пошли к тебе. – Черныш положил руку на плечо Беляка.

Рэм изумленно потер глаза: похоже, за прошедшее время темноволосый парень успел стать ниже и тоньше.

– Ночь – время для поэтов и любовников, а не для допросов представителей желтой прессы… Кстати о поэтах – не знал, что ты еще и стишки пописываешь.

– Не пописываю, – буркнул светловолосый.

– Ну, сочиняешь… все равно. Сочини что-нибудь для меня.

Скорчив кислую мину, Беляк без энтузиазма продекламировал:

– Моя любовь – как роза в январе…

– То есть никакая? – перебил Черныш.

Тут в голове у Рэма что-то щелкнуло, и он не смог сдержать смешок. Двое обернулись к нему.

– Чего ржешь? – неприветливо спросил Черныш.

– Извините, ребята, – выдавил тролль, отчаянно борясь со смехом. – Я понимаю, Город у вас тут и вообще. Свобода нравов. Но у нас таких, как вы, обваляли бы в смоле и перьях и скинули с утеса.

– У вас – это где?

– В Химмэльсфэльзен.

Кандидаты на перья со смолой переглянулись и расхохотались. «Хоть не обиделись», – облегченно подумал Рэм. Терять таких отличных друзей не хотелось.

– А вы чего ржете?

– Если мы не летим к Химмэльсфэльзен, – объяснил Черныш, – то Химмэльсфэльзен летит к нам.

Химмэльсфэльзен. Летит. Стервятник… Стервятник! В голове у Рэма снова щелкнуло, и так громко, что щелчок эхом раскатился по переулку.

– Стервятник! – завопил тролль и сорвался с места.

– Ты куда, чокнутый? – прокричал вслед Черныш.

– Стервятник! Махолет! Украли!

– Да стой ты, придурок! Какой махолет?

Рэм уже не сомневался, что махолет похитили. Вот она, беспокойная мысль! Конечно! Аппарат стоит там, одинокий, хозяин забыл про него, а мерзкий вор уже забирается в седло. Сейчас улетит! Задыхаясь, Рэм изо всех сил работал ногами. Сзади застучали шаги, и Рэм поднажал – несчастному авиатору представилось, что за ним гонится еще одна шайка воров. Преследователи тоже поднажали, и через несколько шагов Рэма ухватили за локоть. Он отчаянно дернулся, но это были не воры – всего лишь Черныш. Он смотрел на тролля с веселым изумлением:

– Объясни толком. Ты куда дернул? Какой махолет?

– Махолет, – выдохнул Рэм. – Мой. Мы его спрятали у музея. Под видом стервятника. Но его украли или сейчас украдут. Надо спешить!

– По-моему, – протянул нагнавший их Беляк, – у троллей непереносимость алкоголя. Этот уже бредит.

– У какого хоть музея? – не отставал Черныш.

– Зоологического.

– Так ты несешься не в ту сторону. Пойдем, покажу.

– Только быстрее! – умоляюще выкрикнул Рэм. – Если спасем машину, я вас прокачу.

И они побежали.

Махолет оказался на месте, лишь тент над ним немного прогнулся под весом выпавшего снега. Рэм любовно осмотрел машину, обнюхал и чуть ли не облизал. К седлу были приторочены сумки с листовками – видать, товарищи озаботились. Завтра предстоял пробный полет над Городом. Рэм вытащил одну листовку и с гордостью продемонстрировал Чернышу. Тот прочел текст и, захихикав, передал бумажку другу. Белый тоже очень развеселился. Вообще эта парочка чем дальше, тем больше веселилась, и Рэм снова порадовался, что они не обиделись. Отличные ребята, пускай и извращенцы. А может, и не извращенцы – Черныш уже откровенно смахивал на девицу, хотя предположить, что девица спугнула гуля, целовалась с русалкой и дубасила о стену толстячками, было, конечно, странно. Но и вся ночка выдалась странной.

Рэм с удовольствием втянул носом морозный воздух и задрал голову. В небе плыли полотнища света, розовые, зеленые и фиолетовые.

– Ух ты, красотища! Что это?

– Аврора. Мантия Королевы. Давненько ее не было видно, – ответил Беляк.

– Ага. Старуха сбежала, а гардероб свой оставила, – вмешался Черныш.

– Откуда ты знаешь, что сбежала?

– Не знаю. Но предполагаю.

Над площадкой и музеем разнесся крик. Крик был исполнен тоски и странной неги, обещания и призыва.

– Это трубят боевые онагры в зоопарке! – немедленно объявил Черныш.

– Скорее оголодавший лось, – не согласился Беляк.

– Сам ты лось, да еще и сумчатый.

– Я думаю, это казарка, – сказал Рэм. – А зоопарк где?

– Да вон, – Черныш махнул рукой, – за оградой.

Рэм оживился:

– Так я сейчас слазаю и проверю.

Беляк скептически покачал головой:

– На твоем месте, Рэм, я не стал бы ночью забираться в зоопарк.

– Это еще почему?

– Потому, что зоопарком у нас заведует Господин F, а у него крайне специфическое чувство юмора.

– Так пойдемте со мной, парни. В случае чего вы меня защитите. Вы же защитите?

Черныш сверкнул зубами в улыбке:

– Мы-то защитим. Мы кого угодно защитим. Мы практически святые-заступницы, Анна и Маргарита.

– Тогда пошли, – сказал тролль, решительно выдвигаясь к решетке.

Новые друзья Рэма переглянулись и потопали по свежему снежку за ним.

В зоопарке было темно, снежно и немного пахло зверьем. На самих зверей Рэму поглядеть не удалось. Наверно, они спали в деревянных домиках, и в черных норах, и под ледяной коркой пруда. Наверно, тут было видимо-невидимо зверей, только все спали. Лишь один не спал. Крик прозвучал снова, и, немного проплутав, компания вышла к клетке. На решетке висела табличка, а на табличке значилось: «Очень Опасное Животное! Просьба не кормить». Тут у друзей разгорелся спор. Причиной спора был обитатель клетки.

– Как можно запирать ее! – бушевал Рэм. – Такую красивую, в зоопарке! Ваш Господин F, наверное, сумасшедший!

– Насчет последнего спорить не буду, – отозвался Черныш. – Но вот что касается красоты… Она похожа на пустынного стервятника, только перья почему-то синие. А шея такая же голая и мерзкая.

– Мерзкая? Перья? Да ты протри глаза! Во всем заведении не было такой красавицы!

– Кхм, – сказал Беляк. – По-моему, с вас двоих хватит. Клетка пустая, только на полу валяется груда черепов и костей. Добавлю: человеческих.

Вся троица уставилась друг на друга в некотором недоумении.

– Так, – сказал Беляк. – Давайте разберемся. Рэм, ты что видишь?

– Это девушка. Нет, женщина. У нее темные волосы и глаза, и грудь как у Томной Гретхен… в смысле, у отражения. Очень, короче, красивая грудь. На ней платье, а взгляд ее зовет на баррикады!