С позволения Рахили Бек увеличила длину своей невидимой привязи и дошла до крохотной складки горной породы, где тоненький ручеёк струился между камней, древних брёвен и замшелого бурелома. Опустившись на четвереньки и схватившись одной рукой за пучок травы, а другой опершись на толстую ветку, перекинутую через ручеёк, Бек наклонилась и стала пить, едва касаясь губами поверхности воды, чтобы не поднять со дна чёрные илистые отложения.

«Выживай, выживай, выживай, — думала она. — Пей, чтобы жить. Живи, чтобы надеяться. Надейся на чудо».

Ветка у неё под рукой покачнулась, и Бек быстро выпрямилась, пока опора не поддалась под давлением и она не плюхнулась лицом в грязь.

Ветка не поддалась. И не треснула. Не зная, чем ещё занять внимание, Бек взялась за неё и подняла с земли. Несколько мгновений она держала в руке сук размером и весом с бейсбольную биту, думая о Рувиме и представляя, какая хорошая дубинка вышла бы из этой ветки, но, разумеется, она всего лишь давала выход своему чувству бессильного гнева и разочарования.

Она уронила один конец палки в воду, но другой продолжала сжимать в кулаке, просто чтобы почувствовать приятную тяжесть оружия. При мысли о необходимости вернуться к остальным, прежде чем Рахиль начнёт нервничать, она уже собралась разжать пальцы, но не сделала этого, а напротив, снова подняла сук, взвесила в руке, несколько раз взмахнула им, а потом постучала по камню. Сук не сгнил. Иссушенный солнцем за многие годы, он стал твёрдым и серым.

При падении палки ручей замутился. Бек опустила в воду палец и подцепила со дна немного ила. Вязкий и скользкий, он напоминал на ощупь краску. Она размазала его по тыльной стороне одного из пальцев. Он ложился на кожу ровно, окрашивая её впечатляющим чёрным цветом.

Странная мысль пришла Бек в голову: «В кругу сасквотчей большое значение имеет демонстрация силы, не так ли? Топанье ногами, громкие крики, угрожающие телодвижения, швыряние предметов и стук по ним…»

Бек посмотрела на пучок травы под другой рукой, ухватилась за него покрепче и вырвала из земли. Травы здесь полно. На самом деле здесь множество других доступных материалов: листьев, прутиков, мха. Рубашка у неё просторная. В неё много всего поместится.

Нет! Она потрясла головой, возражая себе и Богу. «Нет! Я не стану такого делать! Только не я!»

Потом, словно Сам Бог ответил ей, в уме у неё прозвучало: «Конечно, только ты! Кто ещё тут есть?»

Она мельком увидела своё отражение в мелкой воде. Только одно лицо, только один человек смотрел на неё.

Бек размазала ил по другому пальцу. Теперь у неё два пальца чёрные — до чего противно мазаться грязью!

Но этого недостаточно. Если она собирается произвести впечатление, надо здорово постараться, надо изобразить нечто такое, чего ни один сасквотч — особенно Рувим — никогда не видел и даже не ожидал увидеть.

Бек зачерпнула ещё ила и зачернила всю кисть, морщась от отвращения. Ощущения ужасные. Вид у руки ужасный, а это хорошо, это может сработать.

Она пошарила взглядом по сторонам в поисках новых идей и на мгновение отвлеклась от своего занятия. Именно тогда она нашла нечто поистине ценное: свежую кучу кала, скорее всего, оставленную здесь Иаковом. Запах испражнений вызовет тревогу. А если это испражнения Иакова, возможно, даже приведёт в смятение. Смятение — это хорошо. Чем сильнее смятение, тем лучше.

Бек принялась ползать на четвереньках, собирая листья, веточки, мох и траву, и по ходу дела воодушевилась достаточно, чтобы забыть о своём гигиеничном мире и вернуться обратно к ручью.

Она лишь на мгновение задержалась, борясь с последними остатками отвращения, а потом сделала выбор. С опасной бездумной решимостью она запустила руку в грязь, зачерпнула полную пригоршню и обильно намазала лицо.

Синг в последний раз прошла из комнаты 104 к автофургону с рюкзаком и туалетными принадлежностями, которые свалила в кучу в спальном отсеке вместе с другим походным снаряжением и зачитанным экземпляром книжки Рэнди Томпсона — последними напоминаниями о так и не состоявшемся отпуске. Арлен Пик поступил по-дружески: взял плату только за первую ночь, а не за несколько дней поисков.

Синг вышла в средний отсек автофургона, где находилась тесная лаборатория со всем криминалистическим оборудованием, уже убранным в шкафчики, расставленным по полкам и развешанным по стенам. Последней вещью, которую следовало убрать на место, был всё ещё включённый ноутбук.

Она щёлкнула мышкой по иконке «меню», выбрала пункт «выключить компьютер». На экране появилась табличка с вопросом: «Вы хотите выключить компьютер?» Выделена была позиция «да».

Синг поколебалась, подведя стрелку к выделенной кнопке. Чувствуя себя немного глупо, она со вздохом закрыла это окно и оставила компьютер включённым. На мониторе снова появилась карта гор, на которой не наблюдалось никакого движения. Она напоследок переговорит с Ридом, когда он будет готов. Потом, вероятно, выключит компьютер.

Иаков искал в трухлявом пне личинок, отковыривая ногтями куски красной прогнившей древесины и слизывая с них белых червячков кончиком языка. Лия сидела возле бузинного куста, с удовольствием поедая листья с ветки, которую пригибала книзу одной рукой. Рахиль копалась в своей шерсти везде, где могла достать, вытаскивая из неё семена, веточки, сухие листики и пробуя каждую находку на вкус, предварительно обнюхав.

Рувим успешно учился срыгивать в ладонь, но ещё не очень хорошо понимал, что делать с жидкой кашицей. Занятный жёлтый предмет лежал на земле рядом с ним, уже не вызывая острого интереса, но тем не менее оставаясь законной собственностью.

Все четверо знали о присутствии человеческой самки по другую сторону зарослей у крохотного ручейка. Они не видели её, но слышали, как она шуршит в траве, скребёт землю и часто плещется в мелкой воде. Она и раньше занималась такой вознёй: кормилась, утоляла жажду, приводила себя в порядок. Они уже привыкли к её повадкам.

Но потом наступила странная тишина, несколько обеспокоившая сасквотчей. Человеческая самка никогда раньше не двигалась так бесшумно, словно прячась и таясь на манер хищного зверя и даже тихонько подкрадываясь к ним сквозь кусты.

Иаков отправил в рот очередную личинку и уставился в заросли, заинтересованный, но не встревоженный.

Рахиль посмотрела через плечо, слегка заинтригованная необычным поведением своего «детёныша» и озадаченная тем обстоятельством, что Иаков продолжает поглощать личинок, когда сама она явственно чует его запах, доносящийся со стороны приёмыша.

Лия метнула тревожный взгляд на Рувима, полная дурных предчувствий.

Рувим сосредоточенно изучал зелёную кашицу в своей ладони и совершенно не ожидал ничего…

— А-а-а-а-и-и-и-и!!!

Они все вздрогнули, словно рядом выстрелила пушка, а потом вытаращились с разинутыми ртами на Бек, которая пулей вылетела из кустов и, припадая на больную ногу, побежала на них, визжа, как кугуар, широко размахивая дубинкой, со сплошь зачернёнными грязью руками, туловищем и лицом, за исключением белых кругов вокруг глаз. Она туго набила рубашку, рукава и всё остальное листьями, ветками и мхом, увеличив таким образом очертания своей фигуры. Пучки травы торчали подобием вздыбленной шерсти у неё вокруг пояса, воротника, манжет и штанин. Она даже соорудила головной убор из носового платка, обрамив лицо длинными острыми листьями травы и прядями рыжеватых волос.