— Знаешь, у тебя довольно узкий кругозор, — сказал он как бы между прочим. — Мужчина, он ведь тоже Божье творение, как и все остальное.

Он расстегивал пуговицы своей рубашки. Эш смотрела на него растерянно и изумленно.

Он мягко сказал:

— Я ведь тоже животное, Эш. И ты тоже. Потрогай.

Он взял ее руку и положил на свою обнаженную грудь. Эш пришла в такой ужас, что не могла пошевелиться. Она сидела, вжавшись в кожаное сиденье, ощущая лишь взгляд потрясающих глаз, с которым она боялась встретиться. Еще она чувствовала, как опускается и поднимается его грудь под ее дрожащими пальцами.

Но вскоре ее пальцы перестали дрожать. Они сами по себе расправились, захватив то место, где билось его сердце. Нельзя подходить так близко к огню, подумала Эш. Голова у нее кружилась. Она попала в самое полымя. Даже не пыталась убрать руку. Неподвижно лежала на сиденье. Подняла в темноте затуманенные глаза.

Он мгновение глядел вниз на нее, что-то ища в ее лице. Кажется, он колебался, подумала Эш. Потом его губы резко изогнулись, он рванул ее на себя и крепко обнял. Все мысли вмиг исчезли.

Она почувствовала его руки на своей спине под жакетом, потом под шелком блузки. Он наклонил ее так, что она полностью опиралась на его сильные пальцы. Она ощущала, как его рука скользит по ее позвоночнику. Кожу покалывало от прикосновений. Она была в его полной власти.

Не верится, что это происходит, подумала Эш. Он, похоже, думает, что я что-то другое, не то, что есть на самом деле, мелькнула мысль.

Его руки ласкали ее. Он что-то бормотал, почти касаясь ее губ. Эш ощущала, что ее одновременно бросает и в жар, и в холод.

Они не пошли в ту большую спальню, где он жил. Эш повела его к себе, в угловую комнату, довольно простую в сравнении с другими. Жарким летом Эш обычно оставляла все окна открытыми. Так что в комнате было довольно прохладно. В ней застоялись дневные запахи: лаванды, жасмина, старых роз, что вились по стенам дома, и принесенный издалека запах скошенной травы.

Она привыкла к этим запахам. Они встречали ее летом ежедневно. И все же, когда она вошла в темную комнату с Джейком, она замерла, как будто заметила их в первый раз.

Ее губы все еще жгло от того страстного поцелуя. Она дотронулась пальцем до нижней губы. Она показалась ей чужой. Все в ней изменилось. Они стояли неподвижно, однако половица скрипнула. Напряженно вглядываясь в темноту, Эш старалась понять, в чем необычность ее комнаты сегодня, и поежилась. Жесткие пальцы на ее плече сжались.

— Призраки? — мягко спросил Джейк. Эш закусила губу.

— Нет. Здесь… — Если бы не было так темно, она не смогла бы произнести этих слов: — Я всегда спала здесь одна. — Они были одни в доме и, тем не менее, разговаривали шепотом.

Джейк стоял очень тихо. Потом повернул ее лицом к себе и обнял. Она чувствовала, как он разглядывает ее лицо в темноте. И надеялась, что он не видит, как дрожат ее губы.

— Уверена? — спросил он.

— Уверена. — Она надеялась, что никто, кроме нее самой, не сможет различить в этом слове ее глубокое сомнение в самой себе.

Но, похоже, Джейку это удалось.

— Господи, Эш, ну что мне с тобой делать? — Он прижал ее к груди, но нежно и легко. — Полагаю, бесполезно уверять тебя, что я никогда не сделаю тебе больно?

— Да, — сказала Эш. — Откуда тебе узнать, когда ты сделаешь мне больно?

Он резко выдохнул воздух.

— Ты могла бы мне подсказать, — предложил он.

Эш промолчала.

— Так ты уверена, что я сделаю тебе больно?

Но на этот вопрос тоже не существовало ответа. Джейк Дейр был не ее поля ягода, и они оба это знали. Слишком практичен, слишком хорошо держит себя в руках, любит командовать. Эш понимала, что ни в какое сравнение с ним она не идет: она и себя не может контролировать, не то, что кого-то еще. Она всегда знала, что его интерес к ней вызван низменным мотивом. Он вполне может положить кальку плана застройки и контракт на продажу Хейс-Вуда под подушку, если уж на то пошло, подумала Эш. Если она все так хорошо понимает, как же она позволила себе попасть в такую ситуацию? Единственное ее оправдание — ей страстно хотелось немного счастья, пусть на одну ночь, пусть это даже будет притворством. Она почувствовала прилив гнева на саму себя. Но это ничего не изменило. Она все равно отчаянно желала его. Джейк снова вздохнул.

— Где тут свет зажигается?

Эш сразу напряглась.

— Не надо света.

Он слегка отодвинул ее от себя, чтобы заглянуть в лицо.

— Для страховки? Думаешь, сможешь потом сделать вид, что ничего не было, если мы не будем зажигать свет?

Эш рассердило это обвинение.

— Я не делаю вида, — сказала она.

И это было правдой. Притворялась не она, а Джейк. Как это он сказал? Некоторые вещи нельзя изменить? Их надо принимать и идти вперед. Он такой, какой он есть. У Эш нет права пытаться изменить его. Но правду она ему сказать может, даже если он не хочет ее принять.

— Я не делаю вида, — печально повторила она.

— Уж лучше не надо, — сказал Джейк.

Он с выработанной долгой практикой легкостью снял с нее жакет. Этого следовало ожидать, но Эш все равно отшатнулась.

— Что ты делаешь?

Он отбросил жакет в сторону и рассмеялся.

— Готовлюсь злоупотребить твоим гостеприимством. А ты что подумала?

Она напряженно рассмеялась. Руки покрылись мурашками. И вовсе не потому, что в комнате было холодно.

— Можно и так сказать, — согласилась она. Она снова попыталась рассмеяться, но смех вышел неестественным, слишком нервным.

Казалось, Джейк почувствовал ее смущение, потому что опустил руки и отступил. Она сразу бросилась к окну и повернулась к нему спиной. Над садом ярко горели звезды, и стояла ничем не нарушаемая, томительная тишина.

— Тебе не надо меня бояться, Эш, — тихо сказал он.

Но она боялась. Боялась. Не того, что он возьмет ее силой или оттолкнет, и даже не неловкости; Джейк ведь человек с богатым опытом. Она боялась другого, худшего: безразличия, которое показывало бы, что любовь — фантазия подростков, что глупо надеяться на человеческую теплоту. Да, Питер хорошо научил ее, чего ей следует бояться. Она обхватила себя руками.

— Ты все равно не поймешь, — сказала она в темноту еле слышно.

Он ответил ей так же негромко.

— Почему? Ты уверена? Что ты хочешь, Эш?

Если бы она знала, с горечью подумала она, она бы взяла свою жизнь в собственные руки много лет назад. Она бы не вышла замуж за Питера. Она уж точно не осталась бы с ним, когда стало ясно, что он практически отказывается с ней спать.

Джейк подошел к ней сзади и легонько обнял. Эш вздрогнула, но не отодвинулась. Она почувствовала, как он опустил лицо в ее волосы, гладя их щекой. Он держал ее свободно, осторожно, не торопя ее. Но, прислонившись к его телу, Эш со всей очевидностью почувствовала, что он хочет ее.