class="v">109 Едва туда свернули мы: «Beati

Pauperes spiritu»,[819] — раздался вдруг

Напев неизреченной благодати.

112 О, как несходен доступ в новый круг

Здесь и в Аду! Под звуки песнопений

Вступают тут, а там — под вопли мук.

115 Я попирал священные ступени,

И мне казался легче этот всход,

Чем ровный путь, которым идут тени.

118 И я: «Скажи, учитель, что за гнет

С меня ниспал? И силы вновь берутся,

И тело от ходьбы не устает».

121 И он: «Когда все Р, что остаются

На лбу твоем, хотя тусклей и те,[820]

Совсем, как это первое, сотрутся,

124 Твои стопы, в стремленье к высоте,

Не только поспешат неутомимо,

Но будут радоваться быстроте».

127 Тогда, как тот, кому неощутимо

Что-либо прицепилось к волосам,

Заметя взгляды проходящих мимо,

130 На ощупь проверяет это сам,

И шарит, и находит, и руками

Свершает недоступное глазам, —

133 Так я, широко поводя перстами,

Из врезанных рукою ключаря

Всего шесть букв нащупал над бровями;

136 Вождь улыбнулся, на меня смотря.

ПЕСНЬ ТРИНАДЦАТАЯ

1 Мы были на последней из ступеней,

Там, где вторично срезан горный склон,

Ведущий ввысь стезею очищений;

4 Здесь точно так же кромкой обведен

Обрыв горы, и с первой сходна эта,

Но только выгиб круче закруглен.

7 Дорога здесь резьбою не одета;

Стена откоса и уступ под ней

Сплошного серокаменного цвета.

10 «Ждать для того, чтоб расспросить людей, —

Сказал Вергилий, — это путь нескорый,

А выбор надо совершить быстрей».

13 Затем, на солнце устремляя взоры,

Недвижным стержнем сделал правый бок,

А левый повернул вокруг опоры.

16 «О милый свет, средь новых мне дорог

К тебе зову, — сказал он. — Помоги нам,

Как должно, чтобы здесь ты нам помог.

19 Тепло и день ты льешь земным долинам;

И, если нас не иначе ведут,

Вождя мы видим лишь в тебе едином».

22 То, что как милю исчисляют тут,

Мы там прошли, не ощущая дали,

Настолько воля ускоряла труд.

25 А нам навстречу духи пролетали,

Хоть слышно, но невидимо для глаз,

И всех на вечерю любви сзывали.

28 Так первый голос, где-то возле нас,

«Vinum non habent!»[821] — молвил, пролетая,

И вновь за нами повторил не раз.

31 И, прежде чем он скрылся, замирая

За далью, новый голос: «Я Орест!»[822] —

Опять воскликнул, мимо проплывая.

34 Я знал, что мы среди безлюдных мест,

Но чуть спросил: «Чья это речь?», как третий:

«Врагов любите!» — возгласил окрест.

37 И добрый мой наставник: «Выси эти

Бичуют грех завистливых; и вот,

Сама любовь свивает вервья плети.

40 Узда должна звучать наоборот;[823]

Быть может, на пути к стезе прощенья

Тебе до слуха этот звук дойдет.

43 Но устреми сквозь воздух силу зренья,

И ты увидишь — люди там сидят,

Спиною опираясь о каменья».

46 И я увидел, расширяя взгляд,

Людей, одетых в мантии простые;

Был цвета камня этот их наряд.

49 Приблизясь, я услышал зов к Марии:

«Моли о нас!» Так призван был с мольбой

И Михаил, и Петр, и все святые.

52 Навряд ли ходит по земле такой

Жестокосердый, кто бы не смутился

Тем, что предстало вскоре предо мной;

55 Когда я с ними рядом очутился

И видеть мог подробно их дела,

Я тяжкой скорбью сквозь глаза излился.

58 Их тело власяница облекла,

Они плечом друг друга подпирают,

А вместе подпирает всех скала.

61 Так нищие слепцы на хлеб сбирают

У церкви, в дни прощения грехов,

И друг на друга голову склоняют,

64 Чтоб всякий пожалеть их был готов,

Подвигнутый не только звуком слова,

Но видом, вопиющим громче слов.

67 И как незримо солнце для слепого,

Так и от этих душ, сидящих там,

Небесный свет себя замкнул сурово:

70 У всех железной нитью по краям

Зашиты веки, как для прирученья

Их зашивают диким ястребам.

73 Я не хотел чинить им огорченья,

Пройдя невидимым и видя их,

И оглянулся, алча наставленья.

76 Вождь понял смысл немых речей моих

И так сказал, не требуя вопроса:

«Спроси, в словах коротких и живых!»

79 Вергилий шел по выступу откоса

Тем краем, где нетрудно, оступясь,

Упасть с неогражденного утеса.

82 С другого края, к скалам прислонясь,

Сидели тени, и по лицам влага

Сквозь страшный шов у них волной лилась.

85 Я начал так, не продолжая шага:

«О вы, чей взор увидит свет высот

И кто другого не желает блага,

88 Да растворится пенистый налет,

Мрачащий вашу совесть, и сияя,

Над нею память вновь да потечет!

91 И если есть меж вами мне родная

Латинская душа, я был бы рад

И мог бы ей быть в помощь, это зная».

94 «У нас одна отчизна — вечный град.[824]

Ты разумел —