Лейла встала с табурета, потом снова села. Исмал приказал ей ждать. Он, конечно, знает, что делает, ведь он профессионал. Несомненно, Исмал бывал и в более щекотливых ситуациях. А может, и в более опасных. Гаспар и Элоиза внизу. Лэнгфорд не посмеет нанести кому-либо увечье в респектабельном районе, да еще в присутствии свидетелей.

Но что, черт возьми, ему понадобилось здесь в столь поздний час? Лейла предполагала, что он приедет завтра. Но сегодня? Что бы она делала, если бы не было Исмала? Эсмонда, поправила она себя. Сейчас она должна думать о нем как об Эсмонде. Она должна не забывать об этом. Он бы не допустил никаких промахов. Он всегда осмотрителен. У него наверняка найдется отличная отговорка, почему он здесь.

Слава Богу, что они хотя бы были одеты. Или нет? Лейла судорожно старалась вспомнить: не сняла ли она с Исмала галстук? Она проверила пуговицы и крючки на платье — все были застегнуты. Волосы растрепаны, но они всегда были такими.

Лейла услышала голоса, шаги. Схватив лист бумаги с пометками, она сунула его в альбом и вскочила в тот самый момент, как герцог Лэнгфорд вошел в студию в сопровождении Исмала.

Слишком поздно она спохватилась, что мешочек с травами все еще висит на мольберте.

Лейла приветствовала герцога еле заметным книксеном, Лэнгфорд так же слегка склонил голову и холодно поздоровался.

— Какая неожиданная честь, — сказала Лейла.

Герцог бросил на Лейлу высокомерный взгляд, который, видимо, должен был ее напугать. Но Лейла не испугалась, а лишь отметила про себя необыкновенное сходство Лэнгфорда с Дэвидом. На этой мысли она и сосредоточилась, чтобы не думать о проклятом мешочке.

Волосы герцога были темнее, чем у его сына, и без видимых признаков седины. Черты лица были более резкими, а взгляд — циничным и надменным. В отличие от Дэвида герцог был волевым и бескомпромиссным человеком, с самого юного возраста облеченный высоким титулом, который обязывал его нести груз многочисленных обязанностей и особенно ответственность за свою семью.

Однако Лэнгфорд был не только могущественным аристократом, вдруг подумала Лейла, но и отцом, пережившим горе и стыд: ведь компрометирующие письма его сына Чарлза попали в руки нравственно ущербного дегенерата… а Дэвид дружил с этим самым дегенератом.

Чувство вины переполнило сердце Лейлы. Этому несчастному человеку не суждено было насладиться радостью от того, что его сын обручился с дочерью его лучшего друга из-за того, что она грубо вмешалась в его жизнь.

Поддавшись порыву, Лейла взяла герцога за руку.

— Господи, как вы, должно быть, меня ненавидите. Я могу себе представить, что вы обо мне думаете. Что я назойливая…

— Что я о вас думаю, мадам? Вас надо держать на поводке. — Лэнгфорд хмуро посмотрел на ее руку. — Это хорошо, что Эсмонд заботится о вашей безопасности. Вы, верно, о ней совсем не думаете? О чем вы, черт возьми, думали, когда нанесли визит этой женщине, да еще средь бела дня, так что любой мог вас увидеть? Вам никогда не приходило в голову задуматься о том, кто в это время мог быть у нее в доме? На вас могли напасть и ограбить. Или преследовать вас, как предположил Эсмонд. Самое малое, что могло с вами случиться, это то, что вас могли оскорбить и унизить. Клянусь, я с удовольствием выпорол бы вас, юная леди.

Прежде чем Лейла успела ответить, в студию вошла Элоиза с подносом, молча поставила его на рабочий стол и так же молча вышла, закрыв за собой дверь.

Эсмонд подошел к столу и поднял графин с бренди.

— Советую вам, ваша светлость, не позволять мадам Боумонт слишком долго держать вашу руку. Это часто оказывает воздействие на разум джентльмена.

Лейла поспешно отдернула руку.

— Прошу меня простить. Мои манеры просто чудовищны.

— Однако ваш ум, кажется, в отличном рабочем состоянии. — Лэнгфорд подошел к мольберту и стал рассматривать мешочек. — Вижу, вы его нашли. Хелена этого и боялась. Так вы ее вычислили? — С рассеянным видом герцог взял из рук Эсмонда стакан и попробовал бренди.

Эсмонд и Лейле налил немного вина.

— Насколько я понимаю, — осторожно начала Лейла, — мисс Мартин вам призналась, ваша светлость. В таком случае, я полагаю, вы приняли необходимые меры, и эти документы больше никому не причинят вреда.

— Хотелось бы узнать, как вы догадались, что там были именно документы? Это они были предметом ссоры с вашим мужем? И вы поэтому отказались описать коронеру эту ссору? Следует ли мне думать, что последние два месяца вы искали эти документы?

Встретившись с проницательным взглядом герцога, Лейла поняла, что он не собирается этому верить.

— Не совсем.

— Так я и думал. Я же не дурак, мадам. То, что я доверяю Квентину, не означает, что я не понимаю, как он действует. Расследование было хорошо срежиссировано. Не было ни одного эксперта по ядам. А роль Эсмонда в этом расследовании осталась для меня загадкой. Я не мог отделаться от чувства, что именно он дирижировал оркестром.

— Как вы, по-видимому, заключили, ваша светлость, — сказал Эсмонд, — лорд Квентин полагал, что негативные последствия расследования убийства будут гораздо большими, чем позитивные результаты чисто технического слушания.

— Хорошо зная Боумонта, я не могу с этим не согласиться. Остается лишь сожалеть, что я узнал обо всем довольно поздно. Если бы я раньше предпринял необходимые шаги, я мог бы избавить кого-то от отвратительной необходимости совершить убийство. — Он взглянул на Лейлу. — Вы ведь ищете убийцу, не так ли?

Лейла промолчала.

— Фиона передала мне ваши слова: человек имеет право встретиться с тем, кто его обвиняет. Разве у меня нет этого права, миссис Боумонт?

— Да было бы. Но я вас не обвиняю. — Она указала на мешочек. — Эта вещица доказывает, что не вы и не Хелена помогли Фрэнсису предстать перед Создателем.

— Какое облегчение слышать ваши слова.

— Все же вы сказали, что предприняли кое-какие шаги. Не будет ли дерзостью с моей стороны спросить, что это были за шаги?

— Мадам страшно любопытна, — пробормотал Эсмонд.

— Вовсе нет. Я пришел специально для того, чтобы успокоить ее насчет этих злосчастных документов. Я намеревался опустить некие неприятные детали, но если у миссис Боумонт хватает духу расследовать убийство, я сомневаюсь, что от моих жалких преступлений она упадет в обморок.

Герцог оглядел студию.

— Все же, у меня достаточный опыт в общении с женщинами, чтобы знать, что они непредсказуемы. Мне было бы легче, мадам, если бы вы сели на эту замечательно мягкую софу.

Лейла открыла было рот, чтобы возразить, что она вовсе не так чувствительна, как он думает, но решила промолчать и села. Если этот человек хочет говорить, почему бы не удовлетворить его галантную просьбу?

Эсмонд встал позади софы у книжных полок. Лэнгфорд переместился к камину и заложил руки за спину.