— Бог смилостивился над нами! Тут уж ничего не поделаешь! — воскликнул мужчина по имени Эни.

Глаза у него округлились от ужаса, козлиная бороденка тряслась.

— Все кончено. Нам придется возвращаться обратно. Если людям с черными щитами известно, что мы здесь, то шансов у нас не больше, чем у монашки в воровском вертепе.

— Эни прав, Пенда, — подхватил Саба, стараясь не показывать страх. — Нам нужно поворачивать назад. Если валлийцы знают, что мы здесь…

Он не договорил, предоставив остальным самим догадываться, какая судьба нас ждет. Одни уэссексцы согласно закивали, говоря, что нам нужно возвращаться в Уэссекс, другие выжидательно смотрели на Пенду.

— Так что ты скажешь милорду Эльдреду, Эни? — насмешливо спросил Пенда, дав высказаться всем, кто выступал за возвращение в Уэссекс. — Давай, парень, мы тебя слушаем. — Он затянул ремешок шлема под подбородком, рассеченным шрамом. — Мол, извините, милорд, — заговорил дружинник, изображая Эни, — но мы не смогли вызволить вашего сына и наследника из рук ублюдков валлийцев, потому что… ну… они нас увидели. Поэтому мы им сказали, что они могут оставить мальчишку себе, а сами трусливыми зайцами бежали от проклятых долбаных язычников так же быстро, как девственница с сухим влагалищем от скандинава. — Пенда повернулся ко мне. — Не в обиду будет сказано, язычник.

— Все в порядке, — пробормотал я. — Ты прав, — сказал я, посмотрел уэссексцам в глаза и задержал взгляд на лице Сабы.

Убеждать Эни было бесполезно, это я понимал, но если вселить надежду в тех, кто похрабрее, то этого хватит. Должно будет хватить.

— Мы пойдем вперед и вернем Веохстана в Уэссекс, — продолжал я. — Помните, ребята, что когда-нибудь он станет олдерменом и не забудет тех, кто пересек вал Оффы, чтобы вернуть его домой.

— Вдруг его больше нет в живых? — спросил Саба.

— Значит, его уже больше нет в живых, — пожал я плечами. — Но отец не забудет тех, кто помог ему уложить сына в землю лицом на восток.

Освин похлопал Сабу по спине и сказал:

— Как знать, товарищ, может быть, Эльдред выразит свою благодарность тем, что даст тебе юную Кинетрит, чтобы она согрела твою постель. — Он высунул язык и помахал им.

Я стиснул зубы и тут заметил, что Пенда наблюдал за мной, насмешливо скривив рот. Однако, сказать по правде, мне стало ясно, что такие шутки сейчас нужны. Именно Освин был сердцем воинов. Они последовали бы за ним туда, куда он пойдет.

Мы шли по следу овец и к полудню оказались в горле долины, посреди которой стоял Карн-Диффрин. Высокие холмы венчали темные ели, внизу уступавшие место пастбищам. Перед нами стояла крепость, куда валлийцы согнали весь свой скот. Здесь они, вероятно, держали Веохстана. Размерами она уступала твердыне мерсийского короля Кенвульфа, но все же была слишком большой для того, чтобы одиннадцати воинам и двадцати крестьянам и ремесленникам можно было штурмовать ее с надеждой на успех. Еще хуже оказалось то, что мы до сих пор не видели ни одного валлийца. Из этого следовало, что они наверняка следили за нашим продвижением с тех самых пор, как мы перебрались через стену короля Оффы. Если так, то враги ждали нас.

Я ткнул тупым концом копья в землю и оглядел крепость. Укрепления состояли из рва и вала, ощетинившегося частоколом заостренных бревен. Они стояли в низине. С востока протекала река Уай, а на западе начинались поля, простиравшиеся до самого горизонта.

— Взгляни вон туда, Пенда, — указал я на вершину холма, расположенного к северо-востоку от крепости и господствующего над долиной. — Похоже, оттуда подают сигнал. Наверное, там сторожевая вышка.

— А твой красный глаз, парень, видит неплохо, — одобрительно заметил Пенда и прищурился, стараясь рассмотреть приземистое сооружение на отдаленном холме. — Сукины дети следят за каждым нашим шагом. Надо будет дождаться темноты.

— Почему? — спросил Эни и с беспокойством посмотрел на солнце.

Оно по-прежнему оставалось высоко над нами, хотя уже начинало опускаться.

— Тогда валлийцы не будут знать, с какой стороны мы к ним приближаемся, — объяснил Пенда. — У нас останется хоть это преимущество.

Пока он говорил, кто-то из уэссексцев заметил тонкую вьющуюся струйку черного дыма, которая поднялась над холмом.

— Выродки зовут на помощь, — сказал Освин, указывая копьем на вершину. — Вскоре их сбежится сюда так много, что нам придется отдирать валлийцев друг от друга.

— Освин, не говори ерунду, — выпалил Кенред. — Зовут на помощь? Она им не нужна, дружище. Они просто делятся хорошими известиями о том, что скоро обмакнут свои копья в нашу кровь.

Я подумал, что Кенред, вероятно, прав. Валлийцы укрылись за крепостной стеной и вряд ли боялись нашего нападения. Нас было слишком мало. Мы выставили себя, словно главное блюдо на пиршестве у богача. Но независимо от того, нуждались ли в помощи люди, находившиеся в крепости, скоро сюда должны были слететься и другие стервятники. Везде, где царят бой и смерть, можно поживиться объедками и урвать немного славы.

— Пенда, теперь больше нельзя ждать темноты, — сказал я, наблюдая за струйкой дыма, распускающейся грязным цветком на фоне голубого неба. — Бьюсь об заклад, на двадцать миль вокруг все валлийцы, жаждущие крови, поспешат сюда, чтобы отплатить за нашу доброту. Здешние места они знают лучше нас. В темноте мы сгинем зазря.

— Язычник прав, — согласился Эфа, вытер пот со лба и крепко сжал тисовый лук.

Тот словно был единственной преградой, отделявшей толстяка от встречи с предками.

— В темноте нас перебьют поодиночке.

Пенда пожал плечами, будто смирившись с неизбежным.

— Выбирать нам сейчас особо не из чего, скандинав, но ты ошибаешься, если думаешь, что мы не заставим этих ребят с черными щитами дорого заплатить за победу. Клянусь Христом и его святыми мстителями, завтра они узнают, что такое сразиться с уэссексцами. Верно, ребята?

Одни воины закивали, выражая согласие, и стали пожимать друг другу руки. Другие стояли с пепельно-серыми лицами. Вероятно, вспоминали своих жен, возлюбленных и детей.

— Есть еще один выход, — сказал я, обводя взглядом окрестности. — Мы заставим валлийцев прийти к нам, вынудим их сразиться с нами там, Пенда, где сами захотим. Если мы спустимся вниз, в долину, то окажемся в ловушке между стенами крепости и всеми теми проклятыми валлийцами, которые сбегутся сюда, чтобы нас убить. — Я указал на черный дым, грязным пятном расползающийся в небе. — Мы найдем хороший клочок земли, расположенный на возвышении, и окопаемся там. Рано или поздно сучьи выродки придут к нам. Гордость заставит их это сделать.

Уэссексцы начали спорить. Одни вдруг решили, что это наш единственный выход, другие считали, что нам следует штурмовать крепость, пока к валлийцам не подошло подкрепление.

Я потрогал амулет Одина, висящий на шее, и попросил у бога удачи. По крайней мере, теперь уже больше никто не говорил о том, чтобы бежать обратно в Уэссекс. Если я и знал что-то о богах, так это то, что они любят твердое сердце, крепкую руку, сжимающую меч, и человека, который не боится идти в бой, когда чаша весов склоняется не в его пользу.