— Это напоминает им о том, что они должны нас ненавидеть, — пробормотал Пенда, кивнул в сторону развалин и снова повернулся к круглому дому. — Дверь, наверное, заперта на засов. Проникнуть внутрь будет непросто. Мы поднимем грохот почище грозы, черт побери!

— Нет, Пенда, мы пошумим совсем немного, разбудим тех, кто внутри, но больше никого, — сказал я, не отрывая взгляда от дома.

В окошке не мерцали отблески пламени свечи. Не смог я разглядеть и дым, поднимающийся над соломенной крышей.

— Мы их разбудим. Они выглянут, чтобы узнать, в чем дело… — пожал я плечами.

— Так будет лучше, чем выламывать дверь, — признал дружинник и почесал шрам.

Через несколько мгновений я уже стоял у стены дома, держа в объятиях тощего поросенка, а Пенда зажимал ему рот.

— Смирно он вести себя не будет! — прошептал я, тщетно стараясь удержать жутко грязное создание, которое, отчаянно вырываясь, лупило меня маленькими острыми копытцами. — Быстрее, пока я его не выпустил!

Пенда отпустил морду поросенка и вонзил ему в задницу длинный нож с костяной рукояткой. Животинка пронзительно взвизгнула.

— Сиськи Фрейи! — прошипел я. — Прикончи эту тварь, а то она мертвого разбудит!

— Тогда держи его крепко, щенок! — проворчал Пенда.

Он попытался перерезать поросенку горло, но тот вырывался, визжал и хрюкал так, что в конце концов дружинник просто вонзил острие ножа ему в шею, и стало тихо.

В доме послышались голоса, затем кремень заскрежетал о сталь. Я отшвырнул трепещущее животное в сторону. Как раз в этот момент дверь распахнулась. Пенда ворвался в дом и кулаком уложил женщину, прежде чем она успела вскрикнуть. Я заскочил внутрь, развернулся, рукояткой ножа ударил в лицо мужчину, и он полетел на пол.

Все было кончено в одно мгновение. Пенда для большей надежности влепил нашему пленнику ногой по голове и взвалил его мне на плечо. Мы вернулись к уэссексцам, дожидающимся нас. Их черные силуэты выделялись на фоне неба, напоминая бревна из частокола короля Оффы. Я шепотом поблагодарил Локи, бога коварства и обмана, за то, что он посчитал нужным нам помочь.

Затем мы поспешили на север вдоль берега реки, сквозь высокую траву и камыши, пользуясь светом звезд, отражающимся от быстро текущей воды, и надеясь, что ее журчание заглушит наши шаги. Я передал бесчувственное тело валлийца Кенреду, ноги которого напоминали бревна. Тот взвалил его на плечо так же легко, как куль муки.

Потом я догнал Пенду, шедшего первым, и заметил:

— Нам очень повезет, если мы сможем вытащить из этого дохлого ублюдка хоть что-то.

Сильно пригибаясь, мы бежали по топкой низине, оставшейся после весеннего половодья.

— Не беспокойся, парень. С ним все в порядке, — ответил Пенда. — Этого у валлийцев не отнять. Крепкие мошенники. Убить такого непросто.

— Может, нам нужно заставить его говорить прямо сейчас? — предположил я.

Щит безжалостно колотил меня по спине, начинавшей ныть от долгого пребывания в согнутом положении. Мне хотелось надеяться, что швы, наложенные Кинетрит, не разойдутся.

— Как знать, возможно, Веохстана держат в этой деревне.

— Ворон, его там нет. Это я точно знаю, — сказал Пенда.

Петляющий бег дружинника был таким плавным и естественным, что он казался хищником.

— Если наш парень еще дышит, то валлийцы оттащили его в какое-нибудь крупное селение, побольше этой выгребной ямы. Он ведь не просто кусок мяса вроде тебя или меня. Веохстан стоит хороших денег.

В это время из зарослей тростника вспорхнула лысуха, издав звук, похожий на удар молота по наковальне.

Я услышал, как Пенда пробормотал себе под нос:

— Мы заплатим за него своей кровью.

Мы бежали молча, сознавая опасность, с которой нам предстояло столкнуться. Если валлийцы удерживают Веохстана в своей крепости, то как тридцать человек смогут его освободить? Горстка храбрецов с вымазанными грязью лицами, петляющая подобно теням вдоль берега реки, была одновременно охотниками и добычей. Возможно, к загробной жизни мы прибежим быстрее, чем к своему дому. При этом я верил в то, что уцелею, был полон восторженного возбуждения, от которого гулко колотилось сердце, дрожали руки и ноги. Пенда опасался, что нам уготовлено умереть с валлийскими копьями в животах. Я же не сомневался в том, что норны сплели для меня другую судьбу.

Уэссексцы ждали в темноте, присев на корточки, переводя дыхание и озираясь по сторонам. Освин снял шлем, набрал в него воды, плеснул в лицо пленнику, лежащему на земле, увидел, что это не возымело действия, и легонько пнул его по яйцам. Похоже, это средство оказалось более действенным. Валлиец застонал и закатил глаза, а потом пришел в себя. Освин еще раз пнул его, теперь уже со всей силой, и наш пленник вскрикнул.

— Где тот уэссекский дворянин, которого привели из-за стены? — спросил я, поднимая руку, чтобы остановить занесенную ногу Освина. — Ваши люди захватили пленника, когда луна умирала. Где он сейчас?

Валлиец поморщился, ощупал распухшее лицо, затем начал кричать и вырываться. Нам пришлось навалиться на него и зажать ему рот. Освин повторил вопрос на родном языке пленника, но тот плюнул в него и закинул голову назад, открывая беззащитную белизну шеи.

— Он хочет, чтобы ты его убил, — объяснил мне воин и ответил валлийцу плевком в лицо.

— Пенда, он думает, что мы убили его жену, — нахмурился я. — Этот человек ничего нам не скажет.

— Ворон, ты еще щенок, который ничего не знает! — проворчал Пенда. — К тому времени как я закончу, этот кусок козлиного дерьма расскажет, когда последний раз ходил в нужник. — Дружинник снял шлем и провел рукой по коротким волосам, поднимая их дыбом. — Просто его нужно хорошо попросить.

Пенда присел на корточки, достал длинный нож и приставил лезвие к паху пленника. Валлиец с вызовом оскалился, сверкнув в темноте белыми зубами.

— Держите его крепко, — рявкнул Пенда, разрезая шерстяные штаны, надетые на пленнике.

Валлиец начал вырываться.

— Держи же его, черт побери, если не хочешь, чтобы я отрезал тебе пальцы! — прошипел дружинник Освину.

Тот отличался внушительными размерами, но с трудом удерживал ноги валлийца на земле. Пенда обнажил член пленника, схватил его и приставил к нему нож. По лезвию потекла тонкая струйка крови. Несчастный судорожно забормотал что-то на своем языке. Пенда вопросительно поднял брови и посмотрел на Освина. Тот улыбался как ребенок. Похоже, валлиец все же согласился нам помочь.

— Он говорит, что слышал о набеге на Мерсию, но ни один мужчина из его деревни в нем не участвовал, — начал переводить Освин. — Селение разорено войной, — продолжал он, переглянувшись с жирным Эфой. — У его жителей нет желания воевать с англичанами.

Валлиец полностью очнулся, тараторил быстро, горел желанием помочь нам, хотя я сомневался, что теперь это спасло бы его.