Как выяснилось несколь ко позже, ничего удивительного в этом не было, ведь откровенно прогермански был настроен и тогдашний король Англии Эдуард VIII. И от престола ему пришлось отречься не только потому, что он решил жениться на дважды разведенной американке, но и по причине своих прогерманских настроений. Когда его, теперь всего лишь как герцога Виндзорского, отправили губернатором на Багамские острова, по дороге он остановился в Португалии.

Англия к этому времени уже была в состоянии войны с Германией. Есть сведения, что берлинское руководство срочно направило в Лиссабон начальника VI отдела имперской безопасности бригадефюрера СС Вальтера Шелленберга, с поручением убедить герцога Виндзорского прилететь в Берлин и выступить по радио с обращением к английскому народу прекратить борьбу и заключить мир с Германией. За радиопередачу герцогу предлагался неслыханный гонорар в 50 миллионов швейцарских франков. Если же он заупрямится, то бывшего короля было приказано похитить и доставить в Берлин силой.

Осуществить этот план Шелленбергу не удалось — слишком плотно герцог охранялся агентами английской секретной службы. Есть, правда, и другие сведения: то, что не удалось Шелленбергу, удалось Гессу. В Мадриде он якобы встретился с герцогом, предложил Англии почетный мир и... совместный поход против Советского Союза. А затем промелькнули сообщения о том, что герцог Виндзорский тут же передал эти предложения брату-королю и премьер-министру Черчиллю, убеждая их принять предложения Гесса. Уже одно то, что английское правительство поспешило опровергнуть факт этих переговоров, говорит о том, что что-то тут было.

Не удалось в Лиссабоне, не получилось в Мадриде... Но Гесс был не из тех, кто сдается при первой неудаче. К тому же его активно поддерживал профессор Хаусхофер, который считал трагедией для немцев и англичан — «братьев-арийцев по крови» — вести войну друг против друга. Зная внушаемость Гесса и его веру в астрологию, профессор поведал ему о своем вещем сне: якобы он трижды видел, как Гесс управляет самолетом, который летит в неизвестном направлении. Несколько позже он указал и направление — большой остров к северо-западу от Германии.

Гесс все понял! В тот же день его секретарша Хильдегард Фат (это ее в своей предсмертной записке он называл более интимным именем Фрайбург. — Б. С.) получает указание собирать секретные данные о состоянии погоды на Британских островах и в Северном море. Одновременно Гесс занялся поисками подходящего самолета. Сначала он обратился к одному из самых знаменитых асов Германии генералу Удету. Генерал был не прочь оказать услугу правой руке фюрера, но существовал приказ Гитлера, запрещающий Гессу летать, — и Удет самолета не дал.

Тогда Гесс обратился к известнейшему авиаконструктору Вилли Мессершмитту. Тот с пониманием отнесся к просьбе Гесса, и даже усовершенствовал истребитель Me-110, приделав дополнительный бак с горючим.

Пока готовили самолет и ждали подходящей погоды, активнейшую деятельность развернул профессор Хаусхофер. В Швейцарии была организована тайная встреча английского посла Келли с гитлеровским эмиссаром Максом Гогенлоэ. Суть немецких предложений прежняя: чтобы сосредоточить свои усилия на востоке, Германия нуждается в мире с Англией.

Потом профессор связался с «кружком старых друзей» в Англии, он требовал гарантий безопасности Гесса. Ответного письма довольно долго не было, а Гесс буквально рвался в небо и еще в 1940-м сделал несколько тренировочных полетов.

Наконец, в апреле 1941 -го Хаусхофер сообщил, что англичане дали зеленый свет. Гесс тут же начал собираться в дорогу. Раздобыв карту, проложив маршрут и завершив неотложные дела, Гесс взялся за письмо к Гитлеру. Это было очень непростым делом: ведь ничего не сказав, надо было сказать все, и в то же время никоим образом не бросить тень на фюрера. В конце концов он написал так:

«Мой фюрер! Когда Вы получите это письмо, я уже буду в Англии. Как Вы знаете, я нахожусь в постоянном контакте с важными лицами в Англии, Ирландии и Шотландии. Все они знают, что я всегда являлся сторонником англо-германского союза. Но переговоры будут трудными.

Чтобы убедить английских лидеров, важно, чтобы я лично прибыл в Англию. Я достигну нового Мюнхена, но этого нельзя сделать на расстоянии. Я подготовил все возможное, чтобы моя поездка увенчалась наилучшим образом. Разрешите мне действовать».

Официального разрешения Гесс ждать не стал и, видимо, поэтому сделал весьма недвусмысленную приписку:

«Если мое предприятие провалится, переложите всю ответственность на меня, просто сказав, что я сумасшедший».

И вот наступил вечер 10 мая 1941 года. Погода на трассе приличная, в районе Мюнхена и Аугсбурга, где расположен аэродром, и того лучше, так что можно взлетать. Лишних людей на аэродроме не было, а те, кто готовили самолет, знали лишь то, что готовят его для капитана люфтваффе Альфреда Хорна. Правда, Хорн был очень похож на одного очень известного в Германии человека, но мало ли кто на кого похож.

Около шести вечера самолет взмыл в небо. Провожающие тут же разошлись, и аэродром мгновенно опустел, как будто тут никого не было и никакой самолет отсюда не взлетал.

Впереди было 1300 километров пути, впереди был хорошо разыгранный гнев фюрера (а то, что это был самый настоящий спектакль, довольно быстро прояснилось), впереди были не предусмотренные сценарием события в Англии. Гнев фюрера выразился не только в его зверином реве, но и в приказе арестовать всех сотрудников штаба Гесса — от шоферов до личных адъютантов. На самом деле приказ был отдан в такой форме, что исполнители прекрасно поняли — этот приказ выполнять не надо.

Никого, кроме одного из адъютантов и сына профессора Ха-усхофера — Альбрехта, так и не арестовали. Да и тех довольно быстро отпустили. Абсолютно ничего не предприняло гестапо и в отношении семьи Гесса. Больше того, по личному указанию Гитлера не было конфисковано имущество Гесса, а его жена стала получать правительственную пенсию.

Все это делалось тайно. А официальная пропаганда поспешила реализовать ту самую недвусмысленную приписку Гесса. В официальном коммюнике говорилось коротко и ясно: «Член партии Гесс, видимо, помешался на мысли о том, что посредством личных действий он все еще может добиться взаимопонимания между Германией и Англией. Гесс был душевнобольным идеалистом, страдавшим галлюцинациями вследствие ранений, полученных в Первой мировой войне». г

И хотя это сообщение передали все радиостанции Германии, к делу подключился министр иностранных дел Риббентроп. Прекрасно понимая, что его слова тут же разойдутся по всему свету, в беседе с зятем Муссолини графом Чиано германский министр заметил: «Гесс попал под влияние гипнотизеров. Его поведение может быть объяснено каким-то мистицизмом и состоянием его рассудка, вызванного болезнью».

Еще более откровенным Риббентроп был в беседе с самим Муссолини. Ссылаясь на слова Гитлера, он сказал, что в действиях Гесса нет никаких признаков измены фюреру. Муссолини с этим согласился и заявил, что он тоже не считает Гесса изменником.

Между тем полет Гесса близился к завершению. Он благополучно достиг берегов Шотландии, как вдруг откуда ни возьмись на него навалились два «спитфайера». Гесс прибавил газу! Но англичане не отставали и явно собирались атаковать. Тогда он выжал из своего «мессера» все, что мог, — и оторвался от преследователей. Гесс уже был в районе планируемой посадки, как вдруг новая беда: его обнаружил ночной истребитель «дифайэнт».