урожайности сельского хозяйства при жизни Мальтуса, а также расширение масштабов земледелия с 11 до 14,6 млн акров в период с 1700 по 1850 год, голод в британской деревне был бы гораздо более лютым[1061].

В 1845 году ядовитый грибок уничтожил большую часть урожая картофеля в Ирландии, вызвав то, что впоследствии получило название Великий картофельный голод. В период с 1845 по 1849 год в Ирландии от голода умерли 1 млн человек, а еще миллион покинули остров[1062]. По сей день, вспоминая о Великом голоде, люди, как правило, сосредотачиваются на грибке и упускают из виду тот факт, что в течение последующих 4 лет Ирландия экспортировала продовольствие, включая говядину, в Англию. Ирландским семьям приходилось продавать своих свиней, чтобы платить за аренду, даже когда их дети голодали.

Британская элита оправдывала то, что ирландцы голодали, обвиняя их в своей судьбе. Истинной причиной голодания ирландцев, которые в этот период все же придерживались хорошего мнения о Британии, было отсутствие у ирландцев моральной сдержанности. The Economist предупреждал, что повышение заработной платы ирландским рабочим «будет стимулировать каждого мужчину жениться и размножаться так быстро, как только он сможет, как кролики в норе»[1063]. The Economist и другие британские элиты просто повторили мысли, впервые высказанные полвека назад Мальтусом. Тогда он осудил тенденцию ирландцев к чрезмерному размножению вследствие дешевизны продуктов питания. «Дешевизна этого питательного корнеплода [картофеля], – писал он, – в сочетании с невежеством и варварством [ирландского] народа до такой степени способствовали вступлению в брак, что население вышло далеко за рамки промышленности и нынешних ресурсов страны»[1064].

В конечном счете проблема Ирландии заключалась в перенаселенности, писал Мальтус. «Ирландия заселена гораздо плотнее, чем Англия, и для того, чтобы в полной мере задействовать природные ресурсы страны, большую часть населения следует стереть с лица земли»[1065]. Великий голод – не последний случай, когда британские правители использовали идеи Мальтуса для оправдания голода в других странах. Британский генерал-губернатор Индии между 1876 и 1880 годами утверждал, что население Индии «имеет тенденцию расти быстрее, чем продукты питания, которые оно добывает из почвы»[1066]. Позже он заявил, что «рост производства и численности населения достигли своих пределов»[1067].

В то время как десятки тысяч индийцев умирали от голода, генерал-губернатор «расточал деньги на возведение на престол королевы Виктории в качестве императрицы Индии, – пишет историк. – Продовольственная помощь голодающим, предложенная администрацией Литтона, содержала в себе меньше калорий, чем паек, который Гитлер выдавал пленникам концентрационного лагеря Бухенвальд»[1068]. В 1942 и 1943 годах, когда Индия производила продовольствие и промышленные товары для британских военных действий, возникла острая нехватка продовольствия. Импорт продуктов питания позволил бы избежать кризиса, но премьер-министр Уинстон Черчилль этого не допустил.

Почему? «Ответ по большей части заключается в мальтузианском мышлении Черчилля и его ключевых советников, – заключает историк Роберт Мэйхью. – Индийцы плодятся как кролики, а мы платим им миллион в день за то, что они ничего не делают со своей войной», – лживо заявил Черчилль. Отчасти в результате его решений во время бенгальского голода 1942–1943 годов погибли 3 млн человек, что в три раза превысило число погибших в результате Великого картофельного голода в Ирландии[1069].

Адольф Гитлер тоже был вдохновлен Мальтусом. «Продуктивность почвы может быть увеличена лишь в определенных пределах и до определенного момента», – писал он в своей книге «Моя борьба» (запрещена в РФ – Прим. ред.). Но в отличие от Мальтуса Гитлер считал, что эти пределы можно преодолеть путем вторжения на чужие территории.

«Можно обнаружить сильную и прямую связь работ (Мальтуса), – заключает историк Мэйхью, – с некоторыми из самых отвратительных моментов истории XX века»[1070].

В начале ХХ века регион долины Теннесси в США очень напоминал сегодняшнее Конго. Вырубка лесов набирала обороты. Урожайность сельскохозяйственных культур снижалась из-за эрозии почвы. Малярия поразила регион. Надлежащую медицинскую помощь получали единицы, и лишь немногие могли похвастать собственным водопроводом и электричеством. Первая мировая война принесла в регион надежду. Конгресс санкционировал строительство дамбы на реке Теннесси для питания завода по производству боеприпасов. Но война закончилась прежде, чем удалось достроить плотину. Генри Форд предложил выкупить комплекс за 5 млн долларов, но налогоплательщики уже вложили в проект более 40 млн, что побудило Джорджа Норриса, прогрессивного сенатора-республиканца, выступить против предложения Форда.

Норрис входил в комитет Конгресса по сельскому хозяйству и был влиятельным человеком. Он сочувствовал тяжелому положению бедных и регулярно посещал регион долины Теннеси. Он ночевал в лачугах нищих фермеров. В течение следующего десятилетия Норрис призывал правительство США инвестировать в программу модернизации сельского хозяйства. К 1933 году он убедил Конгресс и вновь избранного президента Франклина Д. Рузвельта создать то, что можно назвать Администрацией долины Теннесси (TVA). Он построил плотины и заводы по производству удобрений, а также установил ирригационные системы. TVA научила местных фермеров объяснять другим, как повысить урожайность сельскохозяйственных культур. И посадила деревья.

Не обошлось и без компромиссов. Около 20 тыс. семей были переселены из-за отчуждения права собственности. Почти 70 тыс. личных захоронений были либо убраны, либо оставлены на месте[1071]. Обширные территории были затоплены водой. Но эти жертвы были небольшой платой за рост не только экономики данного региона, но и национальной экономики в целом. Дешевая электроэнергия и экономический рост позволили восстановить природу. Истощенные почвы насытились удобрениями. На полях работали оросительные насосы с электрическим приводом. Фермеры выращивали больше продовольствия на меньшей территории земли и сажали деревья. Со временем в регионе снова зазеленели леса.

Но внутренняя негативная реакция на индустриализацию и модернизацию сельского хозяйства начала назревать еще до того, как федеральное правительство создало TVA. В 1930 году 42-летний ученый из Родса и поэт из Теннесси Джон Кроу Рэнсом написал во вступительном эссе своего известного сборника «Вот моя позиция»: «Нынешние сообщества охвачены – и наше, американское, больше остальных – странной идеей, что предназначение человека состоит не в том, чтобы обеспечить благородный мир с природой, а в том, чтобы вести с ней безжалостную войну»[1072].

Рэнсом и другие «южные аграрии» пренебрежительно отзывались о городах и промышленности из-за их воздействия на окружающую среду и людей. Сельскохозяйственную технику, асфальтированные дороги и водопровод в помещениях они считали симптомами «болезни современной индустриальной цивилизации». Точка зрения Рэнсома, поэта и эссеиста, окончившего Вандербильтский университет, сильно отличалась от точки зрения бедных издольщиков. Жители региона Теннесси, страдающие от малярии и голода, вряд ли согласились бы с мнением, что они живут в гармонии с природой. Критики Рэнсома и южных фермеров называли их «аграриями пишущей машинки», точно так же,