Мама дорогая, только я решаю, что ниже падать моему мнению об этом существе некуда, он радостно доказывает всю глубину моей неправоты!

А я… ощущала себя грязной. Падшей. Последней шлюхой, которая вынуждена продавать свое тело, иначе – сдохнет. И от этого хотелось реветь в голос. Но… Что я могу?! С высоко поднятой головой пойти в зверинец этого безумца? Я жить хочу!!!

– Если ты так хочешь… – запнулась я и опустила глаза, – переспать со мной, то почему не сделать это сейчас и отпустить?!

Мне было больно и плохо. Словно я с высоты упала прямо на острые копья. Как же горько, когда разбиваются последние иллюзии…

– И пропустить два тура занимательнейшей игры? – ехидно отозвался Сфинкс, не заметив моего состояния.

Или ему просто по барабану. И от этого было еще хуже.

– В связи с особенностями следующих двух этапов, – как ни в чем не бывало продолжил мой мучитель, – я немного изменю и другое условие. Теперь вместе с деньгами ты будешь получать портрет с моим изображением на этот тур. Еще не хватало, чтобы ты ко всяким посторонним мужикам приставала!

Я вспыхнула от негодования. Вот же скотина!

– Все понятно, – прошептала едва слышно я. – Можно мне теперь поспать?

Ну же, уберись. Дай мне побыть наедине со своим горем…

– Я так понимаю, напрашиваться подремать рядом не стоит? – невинным тоном осведомился рыжий паскудник.

Я вскинула голову и обожгла нахала яростным взглядом.

– Злюка, – фыркнул Сфинкс, но все же исчез.

Я без сил упала на подушку и от души разревелась.

Проснулась я уже в комнате общежития. В окно ярко светило солнце. Даже слишком ярко, потому я выглянула в окно. Снег! Оказывается, пока я болталась на перекрестке миров, в Этгейре выпал снег. Белым покрывалом укрыл землю, укутал деревья и крыши домов. Солнечные лучи отражались от этого снежного великолепия, и все вокруг сверкало и искрилось.

Закутавшись в одеяло, я быстро открыла окно и полной грудью вдохнула морозный воздух. Может, хоть он прочистит мне мозги…

Настроение было ниже плинтуса. Я не знаю, сколько плакала, но теперь ощущала себя препогано. Как физически, так и морально. Раскалывалась голова, жгло глаза, а во рту была противная сухость. А еще я совершенно не понимала, что мне делать. Условия, которые Сфинкс – чтоб я его еще хоть раз Реем назвала! – выставил мне на этот этап, были категорически неприемлемыми! Да если припрет, придется… Нет! Надо думать, как выкрутиться! Наверное, сначала стоит съездить к Альминту. Подробностей, ясное дело, ему знать не стоит, но поторопить надо бы. Может, напроситься с ним к эльфам? Они же с Нельсой вроде как собирались… Хорошая идея! Только сначала надо показаться Дарии на глаза.

Решено!

Я закрыла окно и бросила взгляд на кровать Нельсы. Хм, застелена… Уже умотала, что ли? На клетчатом покрывале лежал какой-то листок бумаги, и я, справедливо решив, что вряд ли это послание не мне, его подняла.

И ждал меня облом номер раз.

«Алиска, я так поняла, что с туром ты справилась, с чем тебя и поздравляю! Спешу сообщить, что мы с Алом уехали к эльфам, так что не скучай без нас и обязательно дождись! Мы вернемся через месяц». И дата – три дня назад.

Невидящим взглядом уставилась в стенку. На целый месяц я осталась одна. На целый месяц!!! А я думала Нельсе поплакаться, пожаловаться на Сфинкса… Ладно, надеюсь, этот рыжий гад дал мне на этот этап хотя бы столько же времени, сколько и на предыдущий.

Решительно отогнав панические мысли, я аккуратно застелила кровать, оделась, порадовавшись, что купила зимние сапоги. А когда расправила подбитый теплым мехом плащ, на пол вывалился конверт. Та-а-ак, а это еще что?!

Я прекрасно догадывалась, от кого может быть сей «привет». Так что торопливо надорвала плотную бумагу и достала небольшой портрет и сложенную вдвое записку. Взглянула мельком на мою цель, которую я и не собиралась искать – коротко стриженный шатен с мужественным лицом, лет тридцати на вид, – и сосредоточилась на записке. В этот раз она оказалась короткой. Убийственно короткой.

«У тебя две недели».

Листик выпал из моих рук. А в голове бились лишь два слова. Две недели. Две недели! Альминт с Нельсой вернутся через месяц. Нарочно или нет, но Сфинкс отрезал мне все пути к отступлению.

Колени подломились, и я сползла по стене на пол. Меня начала бить крупная дрожь, а дыхание перехватило. Две недели. Две чертовых недели. Что мне делать?! Я сама не поняла, в какой момент из глаз хлынули слезы. Наверное, это была самая тихая истерика в мире: я сидела на полу сломанной куклой, бездумно пялилась на шкаф, а по щекам текли проворные соленые ручейки.

В этом был весь Сфинкс. Знал ли он о моих наивных планах от него избавиться или звериной интуицией учуял, но эти две недели… Были насмешкой. Над всеми моими надеждами. Я… просто не могла выполнить условие. Да что там, от одной мысли об этом меня начинало трясти еще сильнее. А значит… Совсем скоро я все-таки познакомлюсь со знаменитым зверинцем. И что делать? Как выкручиваться? Я не знала. Не понимала…

Вот такой – сидящей на полу, растерянной, с покрасневшими от слез глазами – меня и нашла Дария. Уж не знаю, как она узнала, что я вернулась…

– Алиса!

Я слышала, что меня зовут, но на то, чтобы сфокусировать взгляд, сил не осталось. Да что там… Их в принципе не осталось. Даже дышать удавалось с трудом. Я различала лишь ярко-красное пятно, потому, собственно, и подумала, что это моя кураторша.

– Алиса! – меня несильно тряхнули за плечи.

Голова мотнулась, как у тряпичной куклы, но взгляд так и не хотел фокусироваться.

– Алиса, да приди в себя уже!

Щеку обожгла пощечина, потом вторая. Но я все равно никак не могла вынырнуть из своеобразного транса. А в голове набатом стучало: две недели, несчастных две недели…

Дария ушла, а меня даже на удивление не хватило. Впрочем, вскоре дриада вернулась и, крепко ухватив меня за волосы на затылке, запрокинула мою голову.

– Алиса, рот открой.

Но я не могла. Более того – толком и не помнила, как это делается.

– Да чтоб тебя! – ругнулась кураторша, а затем сжала мои щеки так, что губы приоткрылись.

В рот полилась тонкая струйка, обжегшая язык горечью. Я поперхнулась и попыталась опустить голову, но меня дернули за волосы назад.

– Глотай!

Два мучительных глотка, и противнейшее на вкус пойло устремилось к желудку. И тогда дриада меня отпустила. А я сползла на пол окончательно и просто закрыла глаза.

– Вот и хорошо, – тихо проговорила Дария, и я почувствовала, что меня подняли. – Сейчас немного поспишь, и все будет хорошо.

Мое тело осторожно опустили на мягкое, и я потихоньку начала уплывать в сон. Последнее, что я услышала, было негромкое ворчание: