— Прошу прощения, — сказал он, — я не ослышался? Ты сказала «двести тысяч»?

— Совершенно верно.

Это был еще один удар битой по голове.

— Дорогой, с тобой все в порядке? — встревоженно спросила она, коснувшись его щеки затянутой в перчатку рукой.

Алистер остановил лошадей и прижался губами к ее ладони.

— Не обращай внимания, — пробормотал он. — Я на мгновение потерял сознание, вот и все. Две. Сотни. Тысяч. Неудивительно, что мой отец расхохотался.

— А ты этого не знал?

— Я подумал, что по ошибке приписали лишние нули, — признался Алистер. — Я полагал, что это двадцать тысяч или около того. Приданое дочери герцога Суззрлендского, одного из самых богатых людей Англии, составляло двадцать тысяч фунтов. Но я не стал уточнять, потому что говорить о деньгах вульгарно.

— Мама унаследовала состояние семейного банкирского дома, — объяснила Мирабель. — У отца тоже было весьма значительное состояние.

— Понятно, — тихо произнес Алистер.

Он огляделся вокруг: на деревьях появились первые листочки, щебетали птицы, по дорожке проезжали всадники. Вскоре парк заполнился представителями избранного светского общества, выехавшими на прогулку верхом на дорогих конях или в элегантных экипажах, одетыми по последней моде и обменивающимися последними сплетнями.

— Ты расстроен, — произнесла Мирабель.

— Неудивительно, что отец был так ласков со мной. После того как я подписал бумаги, даже потрепал меня по плечу.

— Ну что ж, твое содержание и впрямь дорого обходится, — промолвила она. — Вот он и обрадовался, что ты нашел богатую невесту.

— Не так уж я дорого обхожусь, — возразил он. — Дорого обходится только принц-регент. На его одежду требуется гораздо больше ткани, чем на мою. А за последние годы он стал еще толще.

— Ты как-то сказал, что не желаешь сидеть на шее у жены, — напомнила она ему. — Надеюсь, ты не будешь страдать по этому поводу. Нет ничего необычного в том, что средний сын женится на деньгах.

Алистер пристально вгляделся в женщину, которая вскоре должна была стать его женой: волосы словно восход солнца; глаза как сумерки; голос как ночь. Все это он разглядел с первого взгляда. А потом заметил, как быстро меняется выражение ее лица, как она сообразительна, искренна и добросердечна. А когда держал ее в объятиях, понял, как доверчиво и безоговорочно она отдает ему себя.

Он улыбнулся.

— Я сказала что-нибудь забавное? — спросила она.

— Я представил себе тебя обнаженной, — шепнул он, наклоняясь к ней.

— Тысяча извинений за то, что мешаю тебе, Кар, — раздался поблизости знакомый голос. — Я действительно очень сожалею, но — не в силах больше ждать.

Мирабель вздрогнула от неожиданности в отличие от Алистера, который словно застыл, а потом медленно отстранился от нее.

— Гордмор? — холодно произнес он. Бледное лицо виконта чуть покраснело.

— Мисс Олдридж, — поклонился он, сняв шляпу.

Она вежливо кивнула.

— Умоляю извинить мою бестактность, — произнес лорд Гордмор.

Атмосфера накалялась.

Мирабель огляделась вокруг. Парк почти опустел. И она пожалела об этом. Хотя несколько минут назад она радовалась возможности побыть наедине с Алистером.

— Твоя наглость переходит всякие границы, — проговорил Алистер. — Даже если у тебя не осталось ни капли стыда, мог бы подумать о том, насколько неприятно твое присутствие мисс Олдридж.

— Я об этом подумал, Кар, — сказал его сиятельство, — поэтому и пришел. Я мог бы вышибить себе мозги или перерезать горло, но у меня никогда не было склонности к театральным эффектам. К тому же сомневаюсь, что смог бы проделать это с должной элегантностью, и испортил бы все дело.

— Вышибить себе мозги? — переспросил Алистер. — О чем ты говоришь?

— Я и сам толком не знаю, — ответил Гордмор. — Но мне невыносимо обсуждать это через посторонних людей. Если мы должны драться, Кар, то давай обойдемся без…

— Драться? — Мирабель повернулась к Алистеру. — Только не говори мне, что ты вызвал его на дуэль.

— Разумеется, нет, — сказал Алистер. — Он никудышный стрелок и непременно убил бы какого-нибудь ни в чем не повинного зеваку.

— Отвратительный стрелок? — возмутился Гордмор. — Да я отличный…

— А шпагой владеет еще хуже, — перебил его Алистер.

— Просто время от времени я позволял тебе одержать над собой верх, — заявил Гордмор. — Из жалости.

Глаза Алистера сузились.

— Из жалости? — прорычал он. — Хочешь сказать, из-за моего увечья?

— Ты был увечным задолго до того, как иностранцы оцарапали тебя при Ватерлоо. Я постоянно вызволял тебя из какой-нибудь беды.

— Ты это делал, чтобы я мог спасти тебя, — возразил Алистер. — Так было с первого дня нашей учебы в школе.

Гордмор повернулся к Мирабель.

— Трудно сосчитать, сколько раз мне приходилось выручать этого болвана из всяких неприятностей. Та маленькая блондинка — как ее звали? Мы тогда учились в Итоне. Дочь сторожа…

— Клара, — подсказала Мирабель, вспомнив письмо своей тетушки.

— Клара! — Гордмор ткнул пальцем в Алистера. — Все шло как по маслу, пока один из безмозглых любовников Клары не сломал ему нос. Потом была Венера.

— Ты не спасал меня от Венеры, — заявил Алистер.

— Я тебя предупреждал. И не один раз. — Гордмор снова повернулся к Мирабель. — С женщинами он теряет способность здраво мыслить.

— Горди, не забывай, что разговариваешь с моей будущей женой, — сказал Алистер.

— Я не имел в виду мисс Олдридж, — возразил лорд Гордмор. — Но ты так расстроил меня, что я плохо соображаю. Насколько я помню, я пришел с намерением извиниться.

— Ну, так извиняйся, — бросил Алистер.

— Мисс Олдридж, я вел себя очень глупо и искренне сожалею об этом, — произнес его сиятельство. — Я столько всего натворил. Никогда не прощу себе, что подверг вашего отца опасности, хотя и без злого умысла. Я хотел, чтобы вы покинули Лондон, пока в парламенте рассматривается законопроект о строительстве канала. Я собирался выразить вам самое глубокое сожаление, но тут Кар сказал, что я плохой стрелок, и попытался обратить в шутку историю с Венерой.

— Спасибо за откровенность, — сказала Мирабель. Гордмор взглянул на Алистера.

— Если мисс Олдридж удовлетворена, я готов согласиться с ней, — сухо произнес Алистер. — Мне остается лишь пригласить тебя на бракосочетание.

— Это было бы весьма благородно с твоей стороны, — промолвил Гордмор.

— Благородство тут ни при чем, — возразил Алистер. — Уж лучше, чтобы был ты, чем один из моих братьев. Ты все-таки не такой зануда, как они.