— Но он больше не придет ко мне.

— Откуда вы знаете?

— Он так сказал. Роджер выразился довольно ясно. Сказал, что со мной все кончено.

— Он обязательно передумает, и я не хочу, чтобы вы были тут одна, когда это произойдет. В идеале вам вообще надо переехать. Вы ведь риелтор. Выставите этот дом на продажу и купите что-то другое.

Кэролайн рассмеялась. Но в смехе этом было больше горечи, чем веселья.

— Ирония судьбы.

— Что вы имеете в виду?

— Именно это так завело Роджера. Я очень радовалась предстоящему подписанию договора. Если бы все получилось, это была бы моя крупнейшая сделка на сегодняшний день. Я как раз рассуждала на эту тему, а Роджер вдруг сказал, что будет рад, если эта сделка завершится до того, как я уволюсь. Я думала, что он чего-то не понял. Но когда я попросила объяснить, что он имел в виду, Роджер сказал, что, когда я стану миссис Роджер Кэмптон, работать мне больше не придется. И это не подлежит обсуждению. Что подумают люди? Что он не в состоянии содержать жену? И потом, все мое время должно быть занято заботой о нем. У меня будет много работы, он мне это обещает. Я засмеялась, а потом сказала, что он сошел с ума, если думает, что я уволюсь и поставлю крест на карьере, только потому что я выхожу замуж. — Подняв руки в саркастическом жесте, Кэролайн произнесла с горькой иронией: — Этого говорить не стоило.

— Сукин сын чуть не выбил вам глаз.

Сначала ей показалось, что выбил. Офтальмолог, который осматривал Кэролайн в больнице, сказал, что зрение ее не пострадало лишь по счастливой случайности.

— Гонзалес сказал, что слышал от копов, которые приехали по вызову, будто вы даже не могли твердо стоять на ногах.

— Роджер ударил меня еще и под ребра. Я думала, что несколько он даже сломал. Оказалось, что нет, но ушиб был очень болезненным. Мне до сих пор больно, если я двигаюсь слишком быстро или вздыхаю слишком глубоко.

— О, господи, — прошептал Додж. — Этот подонок…

Уперев руки в бока, Додж сделал круг по комнате. Он снова выглядел как человек, готовый кого-нибудь убить. Наконец он повернулся к Кэролайн и коротко произнес:

— Собирайте вещи.

— Хорошо, — сказала Кэролайн. — Я соберу вещи, и вы отвезете меня куда-нибудь. Но будьте благоразумны, Додж. Я не могу жить у вас.

— Почему это?

— Мы едва знаем друг друга.

Это явно не было аргументом для Доджа Хэнли.

— Ничего, мы узнаем друг друга лучше. Если вы боитесь, что я перейду границу…

— Я не боюсь.

— Очень хорошо. Но если вдруг все же боитесь, вы всегда можете позвонить Джимми Гонзалесу. Он свернет мне шею, если я дотронусь до вас хоть пальцем.

— Я могу пожить… у подруги…

— А разве Кэмптон не знает ваших подруг? Он наверняка будет искать вас у них. И вы ведь вряд ли рассказывали подругам о его рукоприкладстве. Вам придется как-то объяснять происхождение своих синяков. Да вам наверняка известны все неприятные стороны этого плана, иначе вы бы не запнулись, предлагая этот вариант.

— Тогда можно пожить в каком-нибудь мотеле.

Додж, сложив на груди руки, размышлял несколько секунд над предложенным вариантом.

— Мне часто приходилось проводить задержания в таких местах, — сказал он наконец. — Мотели — для бродяг и проходимцев. Для проституток, наркодилеров и скупщиков краденого.

— Ну, не у всех отелей такая дурная репутация. Некоторые вполне приличные.

— Хорошо. Допустим, вы найдете хорошее место. С нормальной клиентурой. Но вам там все равно не будет покоя.

— Почему же?

— Из-за меня. Я буду приходить несколько раз в день. Проверять, действительно ли место безопасно и все ли с вами в порядке.

— Но я вовсе не требую этого.

— Это требуется мне. И кто сказал, что Кэмптон не будет выслеживать вас, пока не найдет?

— Но он может найти меня и у вас.

— Да. Но там, чтобы добраться до вас, ему придется сначала убить меня. Ну же, — продолжал Додж. — Мы и так потеряли достаточно времени на бесполезные споры. Идите собирайте вещи.

Додж жил в одной из четырех квартир небольшого дома, в микрорайоне, состоявшем из десяти подобных домов, соединенных красивыми ухоженными лужайками и дорожками с подсветкой. Здесь были: общий бассейн, теннисный корт и небольшой клуб. Это было место, где жили в основном работающие холостяки, а не люди, готовые тратить время, силы и деньги на обустройство уютного жилища.

Прежде чем ехать в больницу за Кэролайн, Додж освободил для нее два ящика в комоде и половину гардероба. Куда больше, чем ей требовалось.

— Я не буду брать с собой рабочие костюмы, — сказала Кэролайн, когда Додж удивился, как мало вещей она собрала, чтобы увезти из дома.

— Почему? — удивился Додж.

— Я говорила с мистером Мелоуном из больницы через день после того, как все случилось. Намекнула, что у меня кое-какие женские недомогания, потребовавшие хирургического вмешательства. Он, как я и предполагала, не стал интересоваться подробностями. Я попросила месяц отпуска, чтобы оправиться от операции и восстановить силы. Мистер Мелоун сказал, что я могу отсутствовать столько, сколько понадобится.

— Так вам нужен целый месяц? Значит, все куда серьезнее, чем вы мне сказали?

— Мне не нужен месяц на выздоровление, — заверила его Кэролайн. — Просто, как я уже говорила, на мне полно синяков на видимых и невидимых частях. Чтобы прошло вот это, — она показала на свой подбитый глаз, — потребуется несколько недель. Он будет менять цвета, но еще не скоро исчезнет. Чтобы избежать вопросов коллег, мне бы не хотелось появляться на работе, пока на мне есть хоть какие-то следы происшедшего.

Объяснение Кэролайн почти успокоило Доджа, но одновременно он испытал укол ревности, слушая, в каких превосходных тонах отзывается девушка о своем наставнике — Джимми Мелоуне. С другой стороны, Додж был рад, что ее шефом не оказался какой-нибудь жадный придурок, который пришел бы в бешенство при упоминании об отпуске по болезни.

Разобравшись с вещами девушки, Додж заставил ее съесть немного картофельного пюре, которое он приготовил сам от начала и до конца. Он признался, что далеко не гурман, но в то же время никогда не голодал и не позволит голодать ей, а то она явно на верном пути к истощению.

Кэролайн съела, сколько смогла, приняла обезболивающее, и Додж уложил ее в постель. Она проспала шестнадцать часов и проснулась рано утром, как раз когда Додж собирался на шинный завод.

— «Марвин»? — удивилась Кэролайн, увидев табличку на его груди.

Додж нахмурился:

— Поверьте, вам не надо об этом знать.

Он велел Кэролайн запереть все двери и никуда не выходить. Она может весь день валяться в постели, если захочет. Кэролайн пообещала, что так и сделает. Еще Додж дал ей номер своего пейджера и просил сбросить ему сообщение сразу же, если ей что-нибудь понадобится. Додж сказал, что сам постарается не звонить ей, чтобы не потревожить ее покой, но если он все же не вытерпит, то сначала даст один звонок, потом положит трубку и перезвонит снова. Так Кэролайн будет знать, что это именно он.