— Вы никуда не пойдете! — кажется, дедушка забыл, что ему скоро стукнет 100 лет. Но, посмотрев девушке в глаза, он это вспомнил. И попросил, презирая себя за жалостливую интонацию: — Не уходите!

Инга наклонилась к дедушке, прошептала:

— Знаете, сколько я стою за одну ночь?

Дедушка, не дрогнув, снес и эту пощечину. Молча ждал ответа с непроницаемым видом.

— 100 долларов.

— Так дешево? — Серафим Терентьевич достал из бумажника 100 долларов и бросил их на стол. Зеленая бумажка угодила в тарелку с винегретом. Лучшее украшение.

Инга села на свой стул, стараясь не смотреть на старика напротив. Что ее здесь удерживало? Конечно, не зелененькая. Итальяшка тоже не нищий, так на так выходит. Инга и сама не понимала, почему прилипла к стулу. Оставаться-то ей с этим динозавром все равно тошно. А он еще издевается, гад.

— Теперь я могу с тобой делать, что захочу?

Инга кивнула. Надела на лицо улыбочку. Заставила себя посмотреть на дедушку.

— А что вы захотите?

— Задушить тебя! — дедушка изрек это с суровым видом. Оба не выдержали и засмеялись.

Напрасно итальянец нетерпеливо переминался в дверях в ожидании Инги.

Зоя Сергеевна знала, что может из мужа веревки вить, но лишь в одном случае: когда он чувствует себя виноватым. Это был тот самый случай.

Георгий Антонович уже полчаса упрямо накручивал телефонный диск, дозваниваясь в похоронную контору.

Наконец на другом конце провода раздался металлический скрежет женского голоса.

— Нам нужна похоронная машина на завтра! — боясь, что бросят трубку, захлебнулся Гоша. — Почему на февраль…

Зоя Сергеевна вырвала у мужа трубку:

— Срочно! Да, покойник уже начал портиться! Записывайте адрес…

— Но он же еще живой! — Гоша в отчаянии погрозил кому-то кулаком. Ему казалось, что все это происходит не с ним. — Мой дедушка живой!

— Пока живой, — спокойно уточнила Зоя Сергеевна, повесив трубку.

Гоша увидел ее дрожащую, презрительную улыбку.

— Ты хочешь, чтоб я убил дедушку?

Глава 6

Солнце хлынуло в окно, но не смогло пробудить Ингу. Она только сморщилась, как будто собиралась чихнуть, но раздумала. А рядом со спящей девушкой бесшумно, чтоб не помешать, делал зарядку мужчина, похожий на Винни-Пуха. Конечно, это был Серафим Терентьевич.

Не открывая глаз, она сказала:

— Не смей на меня глядеть! Подсматривать за спящей — это подло!

— Ты видишь с закрытыми глазами?

— Твой взгляд бьет, как прожектор…

— Так это же солнце!

Оба засмеялись.

Американец прикоснулся губами к щеке Инги. Тогда она открыла один глаз.

— У тебя губы, как у лошади, щекочутся! Восторг!

Неужели в это прекрасное утро не все люди были так же счастливы, как эти двое! Увы! В доме Гоголевых все было по-другому: суета, паника…

— Раз в несчастных случаях его нет, значит, ему стало плохо где‑нибудь на улице… — Гоша взволнованно носился по комнате. — Паспорт на английском языке… Безымянным отвезли в какой‑нибудь морг!

— Узнать бы — в какой! — в нетерпении выкрикнула Зоя Сергеевна.

Гоголев оцепенел. Он прожил жизнь с вурдалаком.

— Сейчас они приедут за ним! — Зоя Сергеевна была охвачена жаждой деятельности. — Как достать его тело!

— Зачем я его отпустил одного! — убивался Гоша. — Какой я негодяй!

— Болван! — подтвердила Зоя Сергеевна.

— Его мечта не исполнится! Он не будет лежать в русской земле!

— Убирайся! — с зубовным скрежетом процедила Зоя Сергеевна.

Гоша вышел в другую комнату.

В ожидании тела на полу стоял шикарный дубовый гроб. Он должен был набить свою утробу человеческой плотью. Когда‑нибудь ему, Гоше, придется лечь в такую же деревянную кровать. Вернее, о нем другие позаботятся.

О чем можно думать, когда лежишь в гробу? Искушение узнать это было велико.

Гоша осторожно залез в гроб. Он пришелся ему впору. Гоша закрыл глаза, сосредоточился. Вечные мысли в голову не приходили, лезла всякая чепуха: опять ночью по лицу ползал таракан. Завтра надо притвориться спящим и убить мерзавца! А как же покойникам быть со всякой нечистью? Покойничкам паршиво!

Гоша прошептал едва слышно, одними губами:

— Нет, весь я не умру…

Пока Гоша Гоголев воображал себя в гробу на месте прадеда, того вполне устраивало его собственное место. На кухне. В квартирке Инги.

Старый гусар и его подруга уплетали яичницу и запивали ее шампанским.

— У меня никогда не было дедушки! — сказала Инга с набитым ртом, ухитряясь при этом с нежностью посматривать на американца.

— Ты хочешь, чтоб я тебя увнучил?

— Я хочу за тебя замуж! — хихикнула от смущения Инга. — Ты правда был миллионером?

Дедушка вздохнул, сделав вид, что раскаивается в содеянном, хотя ни разу в жизни не жалел об этом. Вот в чем заключался секрет его долголетия — так старец сам считал.

— Балда! Мог один миллион ухлопать на бездомных собак… Сколько у тебя еще осталось бы?

— Четыре с половиной.

— Я бы нашла, что с ними сделать.

— Я же не знал, что ты уже родилась, крошка!

— Мог заполучить меня в жены! А теперь — фиг тебе!

— Зато собачки довольны!

— Вообще-то — да! Дедуся, ты просто великолепен! Таких больше нет! — Инга быстро смирилась с потерей миллионов и чмокнула американца в щеку.

— Меня, наверно, уже хватились! — Серафим Терентьевич вспомнил о своей семье.

С яичницей и шампанским было покончено. Дедушка встал.

— Все было очень мило! — Он помялся и достал из бумажника стодолларовую купюру, украдкой положил ее на стол. Но Инга все, конечно, заметила. В гневе она вскочила, размахнулась, чтобы влепить американцу пощечину. Но в последний момент почему-то передумала. Поцеловала его в ту самую щеку, по которой секунду назад хотела хлопнуть. Засмеялась. И сунула деньги в карман.

— Мерси.

Когда в дверь позвонили, Зоя Сергеевна приводила себя в порядок перед трельяжем в коридоре. Горестные события последних дней наложили на ее милое лицо отпечаток.

Зоя Сергеевна бросилась к двери, надеясь увидеть дедушку (живого или мертвого), а предстали перед ней два человека в синих халатах.

— Перевозку заказывали? — дыхнул один из них перегаром.

Зоя Сергеевна ничуть не удивилась бы, если б оттуда вырвалось и пламя. А второй молча выпустил дым изо рта. Перевозчики покачивались и находили опору друг в друге.