Когда все успокоилось, я поднял глаза и наткнулся взглядом на ствол автомата, нацеленного мне точно между глаз. Автомат находился в руках у Стеценко. Нет, определенно сегодня день дежа вю. Не так часто мне доводилось попадать раньше в такую ситуацию, и уж тем более не два раза за одну неделю. И каждый раз удовольствие серьезно ниже среднего, как говорит в таких случаях один страус.

Мой «калаш» валялся в нескольких шагах от меня, у ног Стеценко, – я потерял его, когда кубарем катился по лестнице. Спасибо хоть шею не сломал. Нет, похоже, Черный Сталкер решил мне сегодня выдать по полной программе за все мои прежние грехи и подлости разом. А потому что нечего водить в Зону всяких подозрительных типов. Если они теперь решат прикопать меня в этих катакомбах, никто ничего не узнает, и поделом.

Пару секунд Стеценко стоял неподвижно и смотрел на меня, потом опустил оружие.

– Подбери автомат, сталкер.

Я подобрал «калаш» и обвел взглядом свою команду. С ними все было в порядке – они спустились в подземелье раньше меня, и я, отделавшийся легкими ушибами, похоже, пострадал серьезнее всех. Охотники пристально смотрели на меня, держа руки на автоматах. Никто не пытался пристрелить меня на месте или хотя бы дать мне в морду. Понятное дело, кто же их тогда выведет в Чернобыль-4.

Я повернулся спиной к ним и внимательно изучил то, что осталось от входа и лестницы. Осталось, прямо скажем, немного. Ничего практически не осталось. Верхняя бетонная площадка провалилась внутрь, наглухо запечатав лестничный проем. На всякий случай я поковырял завал, пытаясь выковырнуть из него обломок покрупнее, но лишь для того, чтобы убедиться, что завал спрессован как монолит. Больше по этой лестнице никто не поднимется.

Я снова повернулся к своей группе. Под потолком тихо покачивались тусклые лампы в металлических подстаканниках. Уходил в перспективу просторный тоннель со змеящимися по стенам кабелями. Охотники выжидающе смотрели на меня.

– Ну что ж, – проговорил я. Надо же, как порой меняется в Зоне ситуация в течение пяти минут. – Из катакомб я вас выведу. Я знаю еще несколько выходов на поверхность. Однако бюрера мы бить не будем, уж извините. Я не знаю, зачем вам бюреры, и не желаю знать. Но углубляться в лабиринт без помощников, с командой неопытных новичков – безумие. Знаете про заблудившегося сталкера? Говорят, до сих пор бродит по подземельям, не в силах выбраться наружу. И бюреры – они из числа самых опасных созданий Зоны. Если приблизиться к бюреру вплотную, его без особого труда можно убить ножом, на расстоянии же не всегда спасает автомат.

– Не беспокойся насчет лабиринтов, сталкер, – произнес Стеценко. – Альваро, покажи-ка ему.

Камачо раскрыл свой компакт-компьютер и продемонстрировал мне. Поводил пальцем по сенсорной панели, и выведенная на монитор светящаяся план-схема поползла влево, вправо, вниз, вверх.

Мать моя конная армия! Это был подробнейший план катакомб Темной долины со всеми потайными ответвлениями и внутренними помещениями. План явно был военный, составленный еще до первого выброса, видимо, позаимствованный из какого-то секретного досье, – некоторые отмеченные на нем коридоры уже давно были уничтожены взрывами и обвалами. Однако в паре мест были обозначены довольно просторные коммуникационные тоннели, мне неизвестные, и я, прикинув реальное расположение катакомб, мысленно согласился, что входы в них вполне могут быть замаскированы в стенах. Интересно, надо будет потом исследовать вентиляцию. Весь северо-западный участок был мне незнаком вовсе – это царство бюреров, откуда редко кто выходил живым. Любопытно также было прочитать названия некоторых помещений, которые я знал пустыми и замусоренными, полуразрушенными, без оборудования и мебели – лаборатория, лаборатория, виварий, аппаратная, холодильник, снова лаборатория…Ну, как и следовало ожидать.

– Вон что… – произнес я, поднимая взгляд на Стеценко.

– Ага, – безмятежно произнес он. – Ты верно все определил, но сделал неправильные выводы, сталкер. Не нужны нам бюреры. И оружие массового поражения нам не нужно. Нам нужен законсервированный командный пункт этого бункера. Хемуль, Зона разрастается, ты прекрасно это знаешь, и это уже становится опасным. И что хуже всего, по нашим данным, Хозяева разрабатывают планы по созданию новых Зон. Им тесно в границах Чернобыля, они собираются спровоцировать взрывы на других атомных электростанциях Европы и России. В последнее время активность среди их агентов бешеная. И мы должны нанести удар первыми. Вот и все, что я могу тебе сказать.

Стеценко замолчал. Я тоже молчал, хотя у меня внутри уже закипало понемногу знакомое радостное предвкушение большой битвы.

– Вы представляете, как должен охраняться командный пункт Хозяев? – спросил я наконец.

– Не должен он охраняться, – возразил Стеценко. – Сами Хозяева располагаются где-то в районе Четвертого энергоблока, а это – просто дублирующий командный пункт, законсервированный военными перед отступлением. Скорее всего, они вообще про него не знают. Только оттуда мы можем выйти во внутреннюю лабораторную сеть, связанную с машинами Хозяев, и атаковать их сервер. Они контролируют Зону при помощи своих мощнейших экстрасенсорных способностей, но даже они нуждаются в компьютерном контроле технологических процессов на АЭС. Мы можем вызвать серьезный сбой в системах, которые генерируют аномальное поле Зоны, и тогда Хозяева окажутся беспомощными.

– Бюреры и мародеры уже давно разгромили и разграбили ваш командный пункт.

– Есть серьезная надежда, что это не так.

– И если АЭС функционирует до сих пор, а в контролирующих системах выйдет сбой, может получиться очередной взрыв. Мы все погибнем.

– Не исключено.

– Заманчивая перспектива, – вздохнул я.

Они по-прежнему смотрели на меня. Все, не исключая и Миши Пустельги.

Сделав приличествующую случаю паузу, я нехотя проговорил:

– Хорошо. Утраиваем сумму для меня и Хе-Хе и двинули. Ткните пальцем в карту, где этот ваш командный пункт.

Внимательно изучив карту, я пришел к выводу, что все не так плохо, как я предполагал, но и не так хорошо, как хотелось бы. Конечная точка нашего маршрута располагалась ближе к центру лабиринта катакомб, но не так уж глубоко на территории бюреров. Пожалуй, шансы у нас имелись, и неплохие.

Переведя дух после бомбардировки, мы углубились в коридоры.

Военные ученые обустраивались здесь капитально, надолго и с размахом. Бродяги, мародеры и бюреры вынесли отсюда все, что представляло хоть малейшую ценность, однако то, что вынести не сумели, впечатляло. Высокие своды, перекрытые массивными бетонными плитами, внушительные залы с остатками переломанного оборудования, массивные железные клетки с крепкими прутьями, огромное количество толстых переплетенных кабелей, бегущих по стенам и свешивавшихся с потолка, – в свое время лаборатория явно пожирала бешеное количество энергии. Сейчас, впрочем, дармовой энергии было хоть отбавляй, но катакомбы все равно были мертвы. Мерцало по стенам аварийное освещение, лениво сочилась вода из трещин в углах. Время от времени с сухим шорохом осыпалась отслоившаяся штукатурка. Несколько раз мы натыкались на обрывки тряпья и разбросанные кости.