Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Можно войти? — спросила она по-французски.
— Мама Ша! — воскликнул Марко Замбрано удивленно. — Что вас привело сюда в такую рань? Мне думается, в такой час вы должны еще находиться в постели. Проходите, проходите!
Негритянка открыла дверь, в проем которой ей пришлось протиснуться боком, дабы ни ее огромная грудь, ни гигантский зад не остались за порогом.
Марко Замбрано встал и принес с террасы громадное плетеное кресло с высокой спинкой. Это было единственное кресло в доме, в котором негритянка могла с удобством устроить свое необъятное тело.
— Спасибо, сынок! — тут же ответила та. — Ты всегда был обходительным мальчиком. А кто эта прелестная сеньора? Модель или новая невеста?
— Ни то и ни другое, мама Ша. Это одна моя подруга из Испании.
— Это хорошо! — заключила мама Ша. — Всю жизнь мучаюсь, когда говорю по-французски с этими тупыми «мосье». Я доминиканка, — поведала она с гордостью, обратившись к Аурелии. — Из Пуэрто-Плата, самого красивого города на острове.
Глубоко вздохнув, чтобы восстановить дыхание, она покопалась в своей огромной потрепанной сумке, сшитой из занавесок, достала толстую гаванскую сигару и сунула ее в рот, а затем беспокойно огляделась вокруг.
— Что-то произошло? — спросила она.
— Что вы имеете в виду? — спросил Марко Замбрано, протягивая ей коробок спичек.
— Произошло что-то необычное и очень интересное… Для меня интересное, — с нажимом произнесла она. — И кое-что, что имеет ко всему этому отношение, по-прежнему находится в доме. — Она раскурила пахучую сигару, кончик которой был похож на артишок, и, сделав глубокую затяжку, добавила: — Вот уже три дня, как я постоянно думаю о твоем доме. — Она внимательно посмотрела на Аурелию, будто хотела в ее лице найти ответы на все свои вопросы, а потом наконец спросила: — Вы бы не могли сварить еще немного этого прекрасного ароматного кофе для бедной негритянки, которая еще не завтракала?
— Ох! Да, конечно!
Аурелия тут же поспешила поставить перед гостей тарелку с поджаренным хлебом и последним кусочком бисквита, приготовленным прошлым днем.
— Сахару?
— Нет. Я и без того слишком толстая. — Она рассмеялась собственным словам, вот только ее внимательные глаза не улыбались. — Вы уверены, что ничего не произошло? — обратилась она уже к Марко Замбрано.
— На рассвете?
— На рассвете, — подтвердила мама Ша.
— Я проснулся… — сознался Замбрано. — И знаете, я готов поклясться, что здесь побывал зомби.
— Зомби тупы и ничего не понимают в географии, — возразила негритянка. — Потому-то они и не путешествуют. — Она широким взмахом руки обвела комнату и пристально всмотрелась в клубы растекающегося в воздухе дыма. — Нет! Зомби здесь не было. Здесь было что-то другое…
— И что это такое? — весело спросил Марко Замбрано.
— Ты, испанчик, не смейся! Не шути, — предупредила негритянка, на удивление серьезно. — Я свое дело знаю. Когда мои собаки и кошки просыпаются, значит, им есть из-за чего… — Она сделала короткую паузу. — Этот бисквит очень хорош. Вы должны дать мне рецепт. Кто-нибудь еще есть в доме?
— Моя дочь…
— Белая?
— Естественно.
— Почему естественно? — удивилась толстуха. — Разве у нее не могло быть черного отца?
— Наверное, мог быть. — Аурелия немного растерялась. — Но там, откуда мы родом, черных почти нет. Только если какой забредет случайно. Не так, как здесь.
— Понимаю, — кивнула мама Ша. — Послушайте! Этот бисквит действительно чудесный. Вы клали в него корицу?
— Щепотку.
— Мне так и показалось.
Она внезапно замолчала, устремив взгляд на дверь, в проеме которой только что появилась Айза. Рука мамы Ша, державшая сигару, неожиданно задрожала, словно по телу ее пробежала неконтролируемая судорога.
— Боже великий! — воскликнула она. — Господи, слышишь ли Ты меня? Неужели Ты опять явил мне чудо Свое!
Она резко поднялась, что было удивительно для человека подобной комплекции, и покорно склонила голову, не отрывая взгляда от Айзы.
— Благослови меня, дочка! — чуть не плача попросила она. — Благослови меня, чтобы благодать пребывала со мной в течение моей жизни и чтобы ее даже немного хватило на время после смерти.
Айза застыла от удивления, не зная, что сказать и что сделать, и лишь неотрывно смотрела на маму Ша, а та, схватившись за край стола, неловко повалилась на колени и завопила с безумным видом:
— Благослови меня, о избранница Элегбы, любимица богов, та, в ком мертвые ищут утешения.
Со стороны все это выглядело и комично, и жутко одновременно: невероятно толстая женщина, похожая на гигантскую каракатицу, ползала по кухонному полу, что-то крича и отбиваясь от Аурелии, пытавшейся ее поднять.
Наконец она доползла до Айзы, бросилась к ее ногам и обхватила их с таким отчаянием и страстью, с какой утопающий хватается за соломинку.
— Благослови меня! Благослови меня! — завыла мама Ша в исступлении.
* * *
От всех пережитых волнений месячные у Айзы начались на пять дней раньше. Аурелия же чуть не лишилась чувств: впавшая в неистовство негритянка, которая, очевидно, чего-то хотела от ее дочери, стала последней каплей для и так уже смертельно усталой и морально опустошенной женщины.
Тогда ситуацию спас Марко Замбрано. Каким-то чудом он уговорил маму Ша отпустить ноги Айзы и помог той вернуться в кресло. Затем он, как мог, постарался успокоить Аурелию, которая, желая защитить дочь и вооружившись сковородкой, готова была уже броситься на маму Ша.
— Но разве вы не понимаете? — отдышавшись, спросила наконец мама Ша. — Не понимаете? Эта девочка избрана Элегбой. Этого нельзя не увидеть, нельзя не почувствовать. Только один раз более двадцати лет назад я видела нечто подобное. Только один раз в жизни я видела человека, которого отметили боги. Но та девушка не обладала и половиной той власти, которая есть у вашей дочери. — Она простерла руки над столом. — Хотя бы к моей руке прикоснись, маленькая! Прикоснись, чтобы я могла спокойно умереть.
Однако вместо нежного прикосновения Айзы она получила шлепок от Марко Замбрано, который грубо перехватил ее руки.
— Пойдемте! — громко сказал он. — Разве вы не видите, что напугали их? И не рассказывайте никому о ней, хорошо? Вряд ли ей понравится, что люди будут при ее приближении бросаться на колени.
— Но она должна к этому привыкнуть! — возразила мама Ша как ни в чем не бывало. — Или нет?
Айза лишь молча покачала головой.
— Но как это возможно? — не унималась мама Ша. — Разве тебе никто не говорил, что ты избрана богами?
— Прекратите нести чушь! — закричала Аурелия. — Что за ерунду вы несете?! Какие еще боги, какое еще избрание?! Мою дочь никто и никуда не выбирал! Она просто чересчур развита для своего возраста, вот и все!