Эта книга позволяет читателю попасть за кулисы социальных служб и опекунских семей, но в центре внимания по-прежнему остается ребенок, попавший в наш мир как будто с другой планеты. Некоторым людям кажется, что его достаточно переместить из враждебной среды в благоприятную, чтобы решить все проблемы. Но на самом деле это «перемещение» порождает новые проблемы. Как и другие дети, на помощь которым пришла «система», я вырос в обстановке равнодушия и жестокости. Для того чтобы я стал нормальным человеком, мне необходимо было избавиться от влияния ужасного прошлого и найти свое место в обществе.

Могу сказать, что во многом мне повезло. Темное прошлое привело меня к светлому будущему. Но подобно другим потерявшимся детям, я не сразу понял, что приемы и методы, которые я использовал, чтобы выжить в доме моей матери, я с тем же успехом могу применить и в новой жизни. Если смотреть на картину в целом, то дети, воспитывавшиеся в семьях опекунов, психически гораздо взрослее своих нормальных сверстников, они не сдаются, несмотря ни на что, и гораздо больше думают о будущем. И все потому, что с детства научились выживать в тяжелых условиях и приспосабливаться. (Ключевое слово — «приспосабливаться», а не «сдаваться»!) Дети, воспитанные в опекунских семьях, не сидят в ожидании, пока на них посыплются всяческие блага, нет, они привыкли полагаться только на себя. Я мог бы позволить прошлому сломать меня и потерял бы шанс на нормальную жизнь, если бы не любовь моих наставников. До сих пор своей самой большой ошибкой я считаю уход из школы. Но и с этим мне удалось справиться, как и многим потерявшимся детям. Попав в новый мир, я понял, что все зависит только от меня.

Иногда, не скрою, мне приходилось нелегко, зато «система» дала мне возможность посмотреть, как живут другие семьи. Подобно многим детям, воспитанным опекунами, я не понимал своего счастья до тех пор, пока не начал жить самостоятельно. Мы никогда не забываем своих опекунов. Я о многом сожалею, например, о том, что Гарольд Тёрнбоу скончался прежде, чем появился на свет мой сын Стивен. А еще о том, что не успел подарить Гарольду свою первую книгу, номинированную на Пулицеровскую премию. Зато сегодня Элис Тёрнбоу живет всего в нескольких часах езды на машине от моего дома. Я считаю ее полноправной бабушкой Стивена, и Элис говорит, что для нее это лучшая награда. Думаю, вы поняли, как много значат для меня мои опекуны.

В январе 1994 года я проводил тренинг для опекунов в городе Оттамуа, штат Айова. Слушателям пришлось пробиваться ко мне сквозь снежную бурю, практически парализовавшую движение на большей части дорог. Я рассказывал о работе с детьми, которые подверглись жестокому обращению, и о том, как наладить с ними контакт. В качестве примера я поделился собственным опытом и признался, что в детстве боролся с болью, представляя себя супергероем. Такой герой, конечно, не вписывается в общество, зато он прекрасно знает, кто он, и стремится помогать другим людям, попавшим в беду. Я представлял, как лечу над землей: за спиной развевается красный плащ, на груди сияет буква «S». Я действительно чувствовал себя Суперменом. Услышав это, аудитория взорвалась аплодисментами. Я заметил, что некоторые зрители украдкой вытирали слезы, в то время как другие развернули баннер с надписью: «Супермена воспитали приемные родители».

Те, кто посвятил свою жизнь работе с потерявшимися мальчиками и девочками, да благословит вас Господь!

Опекун

Дэйв попал в наш дом, когда ему было тринадцать лет. И я до сих пор считаю себя его приемной мамой. Сначала он показался мне напуганным мальчиком, который никому не позволит к себе приблизиться. Дэвид был диким и недоверчивым, но по большей части делал то, что ему говорили.

До того как приехал Дэйв, у нас жили только девочки-подростки. Он в буквальном смысле сводил их с ума: все время ходил за ними по пятам и болтал. Плюс ко всему, Дэйв вел себя немного странно, и девочкам было нелегко с этим примириться. У него почти не было вещей, но свои немногочисленные пожитки он хранил как зеницу ока. «Все должно лежать на своих местах» — такое у него было правило. Надо сказать, многие дети, попавшие к опекунам, ведут себя точно так же.

Поведение Дэйва никогда не соответствовало его возрасту. Морально он был явно взрослее, стремился к самостоятельности, искал работу. В тринадцать он вел себя так, будто ему уже двадцать и пора задумываться о будущем.

Я занимаюсь опекунством уже тридцать лет, и за это время в моем доме побывало семьдесят пять детей. А все началось с того, что ко мне привели двух девочек, нуждавшихся в помощи.

У нас с Гарольдом никогда не было предвзятого отношения к этим детям. Они такие же, как все остальные, просто с ними обращались хуже. И чаще всего им нужен кто-то, с кем можно поговорить. Я уверена в необходимости усовершенствования системы проверки людей, претендующих на лицензию опекуна, потому что травмированных детей надо размещать в хороших домах, а не оставлять на попечении первых попавшихся взрослых, надеясь на лучшее.

Лучшая награда для меня — видеть, что мои воспитанники находят свой путь в жизни. Я всегда знала, что и Дэвид сможет это сделать. Одним из самых знаменательных дней был тот, когда Дэйв вступил в ряды военно-воздушных сил. Он кучу времени потратил на сдачу экзаменов и тестов. Я не сразу привыкла к тому, что его постоянно нет дома, но мы с Гарольдом были приятно удивлены и до сих пор гордимся, что Дэвид своими руками построил собственное будущее. У многих детей, которые попадают к нам, большие проблемы с мотивацией: они не понимают, зачем нужно к чему-то стремиться.

Хотя я никогда не сомневалась в том, что у Дэйва все получится, его успехи стали для меня неожиданностью. В день, когда я узнала, что он вошел в Десятку Выдающихся Молодых Американцев, я почувствовала настоящую гордость. Дети, выросшие в опекунских семьях, редко добиваются таких результатов, потому что позволяют общественным предрассудкам сдерживать себя.

Дэйв был последним воспитанником, покинувшим мой дом. И я очень горжусь тем, что я его мать.

Учитель

Я работаю учителем вот уже двадцать лет. В первый год моего преподавания в Сан-Бруно, «коррекционно-компенсирующее» образование, как мы его сейчас называем, только начинало получать поддержку федерального правительства. В рамках этой программы признавалось, что для обучения детей, у которых возникают проблемы с усвоением базовых школьных знаний, требуются особые навыки.

Учителей предупреждали, что такие ученики могут быть эмоционально зажатыми либо, наоборот, несдержанными. Дети из проблемных семей обычно переносят на школу домашние неурядицы. В результате у них возникают трудности с общением с одноклассниками и усвоением школьного материала.

Учителя также знали, что необходимо работать в том числе и с родителями таких детей. Но это было за двадцать лет до выхода книги «Ребенок, который был вещью» Дэвида Пельцера (и «Тысячи акров» Джейн Смайли, и «Каменного хора» Сьюзан Гриффин). Мы многого не понимали и на что-то закрывали глаза, опасаясь обвинения во вмешательстве в частную жизнь.