Тем временем объектом пристального внимания Ришелье стала королева и ее поведение. Произошло это по двум причинам. Первая, менее важная, касалась отношения самого Ришелье к ней и ее тайным контактам с Испанией. Второй предмет тревоги Ришелье имел несравненно большее значение. 5 сентября 1638 г. Анна родила сына «немного позже, чем предполагали доктора». На самом деле, по утверждению одного из современных биографов, беременность длилась десять месяцев и два дня, из чего следует, что зачатие могло произойти еще в начале ноября 1637 г.[236]

Анна Австрийская любила развлечения, отличалась безответственностью и была испанкой, хотя ее испанское окружение сначала сильно сократили, а затем, два десятка лет назад, удалили вовсе. Она была отвергнута мужем и лишена возможности заводить интрижки. Тем не менее у нее никогда не было недостатка в серьезных поклонниках. В ее тесный круг входили жена Люиня, которая потом стала герцогиней де Шеврез, незаконная дочь Генриха IV мадемуазель де Верней, Антуанетта де Люинь, сестра коннетабля, ставшая теперь мадам дю Верне, и четырнадцатилетняя принцесса де Конти. Их общая необузданность была постоянной темой для придворных сплетен. 23 февраля 1622 г. папский нунций упрекал Анну за то, что она проводит время в такой компании.

На страсть герцога Монморанси к королеве открыто намекал балет «Вакханалии» (Les Bacchanales), исполненный 26 февраля 1623 г. перед королем, с которым у Монморанси впоследствии вспыхнула ссора.[237] Казнь Монморанси в 1632 г. стала одним из двух событий, которые определили победу Ришелье в битве за обретение контроля над французской политикой.[238] Современники утверждали, что причиной, по которой король с несвойственной ему настойчивостью требовал казни Монморанси после его восстания и битвы при Кастельнодари в 1632 г. был браслет с миниатюрным портретом королевы, который был на руке раненого Монморанси. Он был отдан на хранение бывшему канцлеру Бельевру, который безуспешно пытался сохранить эту историю в тайне от Ришелье.

В дни визита в Париж красивого герцога Бекингема, прибывшего 24 мая 1625 г., двор увлеченно наблюдал за безрассудным восторгом, с которым королева принимала его. Мемуаристы изо всех сил старались представить дело так, что эти отношения прервали в двух шагах от романа. Впоследствии Анна с легкостью соблазнила ничуть не сопротивлявшегося этому Мазарини, и их отношения продлились долгое время. Малерб, некогда писавший любовные стихи для Генриха IV, теперь сочинял их к Анне от имени Бельгарда, пожилого придворного, который служил еще Генриху III и Генриху IV и чьи земли были возведены в статус герцогства-пэрства Людовиком XIII.

Анна Австрийская, несомненно, чувствовала себя несчастной не только из-за отсутствия каких-либо серьезных отношений с мужем, но и из-за политической вражды с Испанией. Ее крайне возмутило то, что Ришелье отказал Бекингему в возвращении во Францию после амьенского эпизода, но она позволила Ришелье, не без помощи его племянницы мадам де Комбале, устроить к ней на службу мадам дю Фаржи. Мадам дю Фаржи, которой она со временем стала доверять, принадлежала к католической партии. Она знала Берюля, пыталась примирить Марию Медичи с невесткой и, до тех пор пока не получила наследства и не вышла замуж, жила в монастыре кармелиток. Ее муж в течение четырех лет был послом в Испании и бежал вместе с ней в Брюссель в 1631 г., когда она оказалась вовлеченной в заговор с целью помочь королеве-матери бежать из Компьеня, ведущей фигурой в котором был доктор Марии Медичи Вотье.

Таллеман, ссылаясь на «Мемуары» Ларошфуко, пишет, что Ришелье пользовался посредничеством мадам дю Фаржи, для того чтобы предложить королеве помощь в решении проблемы наследования. Помощь должна была состоять в том, чтобы самому стать отцом дофина. Это, убеждал он, спасет ее от отправки обратно в Испанию, если — что казалось весьма вероятным — болезненный Людовик XIII умрет; вместо этого она будет править с Ришелье, находящимся при ней в качестве консорта. Мемуарист Монгла не сомневался в том, что между Ришелье и королевой была связь, хотя Таллеман утверждает, что королева отвергла его, ограничив их контакты «некоей маленькой любезностью», и говорит об обиде самого Ришелье в связи с этим отказом.

Мы можем с почти полной уверенностью утверждать, что никакого романа не было, и крайне невероятно, чтобы было сделано какое-либо предложение, пусть даже пробное. Скорее всего, это просто придворные слухи, порожденные злонамеренными шутками в адрес Ришелье, циркулировавшими внутри и вокруг «Голубой гостиной». Вполне возможно, что имел место некий флирт, едва ли выходящий за рамки желания испытать свои чары и не нарушавший требования хорошего тона. Однако Моншаль, архиепископ Тулузский, назвал пьесу «Мирам», главным, если не единственным, автором которой был Ришелье, «большой комедией об истории с Бекингемом». В этой пьесе, несомненно, содержались слова, в которых зрители видели намек на чувства королевы к англичанину.[239] Даже если именно эти строки, как предполагается, принадлежали перу Демаре, они вполне могли быть скромной местью со стороны Ришелье за отказ принять когда-то прозвучавшее фривольное предложение.

Серьезная ссора между Ришелье и королевой, несомненно, произошла в 1637 г., когда Анна была уличена в тайной переписке с бывшим испанским послом в Париже. Ее корреспонденцию, естественно, перехватывали, копировали и снова запечатывали, а в ее частых визитах в монастырь Валь-де-Грас внешне не было ничего из ряда вон выходящего, но эта обитель, аббатисой в которой была испанская подданная Луиза де Милле, родом из Франш-Конте, являлась центром информации, поступающей из Испании, и, естественно, находилась под наблюдением. Одна из горничных аббатисы, которая была информатором Ришелье, сообщила о регулярных визитах и о коробке, принесенной из сада в комнату королевы, когда та находилась наедине с аббатисой.

Что именно произошло, неясно. Один из офицеров Анны, Пьер де Ла Порт, оставил мемуары, о которых, похоже, было известно Таллеману. В них он утверждает, что был посредником в тайной переписке королевы с бывшим испанским послом во Франции Мирабелем. После того как полиция обнаружила письмо Анны к Мирабелю, де Ла Порт был отправлен 10 августа 1637 г. в Бастилию. Людовик XIII распорядился провести обыск в монастыре под наблюдением канцлера Сегье, но ничего обнаружено не было. Аббатиса, которая все отрицала, тем не менее была тем же вечером удалена из монастыря архиепископом Парижским, который сопровождал канцлера.[240]