— Она не подделана. Это поправочное отверстие. Эта гиря, возможно, весила чуть больше, чем нужно. — Он устало рассмеялся.

— Бог мой, а я уже испугался.

Грей быстро подошел к остальным гирям и перебрал их одну за другой. В каждой из них было по отверстию.

— Боже! Да они все поддельные!

— Это глупость, — заявил Джоунс. — Они просто подкорректированы…

— Я достаточно хорошо знаком с весами и гирями, — сказал Грей, — и знаю, что отверстия не допускаются. И поправочные отверстия тоже. Если гиря имеет не правильный вес, ее никогда не пускают в обращение.

Он налетел на Блейкли, который съежился у выхода.

— Что вам об этом известно?

— Ничего, сэр, — ответил тот испуганно.

— Вам лучше рассказать мне!

— Я ничего не знаю, сэр, честное…

— Хорошо, Блейкли. Знаете, что я сейчас собираюсь сделать? Я собираюсь выйти из хижины и рассказать о вас каждому, кого встречу, каждому, — и я покажу эту гирю, и, прежде чем я дойду с рапортом до полковника Смедли-Тейлора, вас разорвут на части.

Грей пошел к двери.

— Подождите, сэр, — выдавил Блейкли. — Я расскажу вам. Это не я, сэр, это подполковник. Он заставил меня сделать это. Он поймал меня на том, что я стащил немного риса и поклялся, что посадит меня, если я не помогу ему…

— Заткнись, ты дурак, — сказал ему Джоунс. Потом более спокойным голосом обратился к Грею. — Этот болван пытается свалить все на меня. Я никогда ни о чем не подозревал…

— Не слушайте его, сэр, — невнятно бормотал Блейкли. — Он всегда взвешивает рис сам. Всегда. И у него есть ключ к сейфу, в котором он хранит гири. Вы сами знаете, как он это делает. А кто имеет дело с гирями, тому случается заглядывать на нижнюю часть. Хотя дырки были хорошо замаскированы, вам удалось заметить их. И это продолжалось год или больше того.

— Заткнись, Блейкли! — завизжал Джоунс. — Заткнись!

Наступило молчание.

Потом Грей сказал:

— Подполковник, сколько времени эти гири были в употреблении?

— Не знаю.

— Год? Два?

— Откуда мне знать, черт возьми? Если вес гирь изменен, ко мне это не имеет никакого отношения.

— Но у вас есть ключ, и вы хранили их запертыми?

— Да, но это не значит…

— Заглядывали ли вы когда-нибудь на нижнюю поверхность гирь?

— Нет, но…

— Не правда ли, в этом есть что-то странное, а? — сказал Грей непреклонно.

— Нет ничего странного в этом, и я не позволю, чтобы меня допрашивали…

— Вам лучше сказать правду ради собственного блага.

— Вы угрожаете мне, лейтенант? Я отдам вас под трибунал…

— Я так не думаю, подполковник. Я нахожусь здесь на законных основаниях, и гири подделаны, разве нет?

— Послушайте, что я вам скажу, Грей…

— Разве нет? — Грей поднял гирю на уровень побледневшего лица Джоунса, которое утратило свое мальчишеское выражение.

— Я… полагаю… что это так, — сказал Джоунс, — но это ничего не означает…

— Это означает, что либо вы, либо Блейкли виновны. Вероятно, что вы оба. Сюда допускают только вас двоих. Гири высверлены, и либо один из вас, либо вы вдвоем воруете дополнительные порции.

— Это не я, сэр, — заскулил Блейкли. — Я только получаю фунт через каждые десять…

— Лжец! — выкрикнул Джоунс.

— Нет, я не вру. Я говорил вам тысячу раз, что нас поймают на этом. — Он повернулся к Грею, ломая от отчаяния руки. — Прошу вас, сэр, не выдавайте нас. Люди разорвут нас на части.

— Ты — сволочь. Надеюсь, они это сделают. — Грей был доволен тем, что нашел поддельные гири. О, как он был рад!

Джоунс вытащил коробочку с табаком и начал скручивать сигарету.

— Хотите? — спросил он, его мальчишеское лицо отекло, он заискивающе улыбался.

— Нет, благодарю вас. — Грей не курил четыре дня, и ему тяжело было отказываться.

— Мы разберемся в этом недоразумении, — промолвил Джоунс. Мальчишеское выражение и породистость лица возвращались на место. — Возможно, кто-то и подделал гири. Но разница в весе невелика. Я легко могу достать другие гири, правильные…

— Итак, вы признаете, что жульничали?

— Это я просто так говорю, Грей… — Джоунс замялся. — Выйдите отсюда, Блейкли. Подождите снаружи.

Блейкли немедленно пошел к двери.

— Оставайтесь там, где были, Блейкли, — приказал Грей. Потом посмотрел на Джоунса, его голос был почтителен. — Блейкли нет необходимости уходить, не так ли, сэр?

Джоунс пристально рассматривал его сквозь дым сигареты, потом сказал:

— Согласен. Стены не имеют ушей. Все верно. Вы будете получать фунт риса в неделю.

— Это все?

— Мы договоримся на два фунта в неделю и полфунта сушеной рыбы. Раз в неделю.

— А сахар? А яйца?

— Они все идут в госпиталь, вы же знаете.

Джоунс ждал, и Грей ждал, и Блейкли шмыгал носом в темноте. Потом Грей собрался уходить и стал засовывать гирю в карман.

— Грей, подождите-ка минутку. — Джоунс взял два яйца и предложил их ему. — Вы будете получать одно в неделю, вместе с остальными продуктами. И еще немного сахара.

— Я хочу вам рассказать, что я собираюсь сделать, подполковник. Я отправляюсь к полковнику Смедли-Тейлору и расскажу ему, как вы меня покупали, покажу ему гири. Может быть, найдется наряд на очистку выгребных ям, а я молю Бога, чтобы такой был, я собираюсь вас там утопить, но не слишком быстро, потому что хочу видеть, как вы умрете. Я хочу слышать, как вы кричите, и смотреть, как вы будете медленно умирать. Вы оба.

Потом он вышел из склада на солнце, и дневная жара обожгла его, а боль вывернула внутренности наизнанку. Но он заставил себя идти и начал медленно спускаться по холму.

Джоунс и Блейкли, стоя у дверей склада, наблюдали за ним. И оба были смертельно перепуганы.

— О, Господи, сэр, что теперь будет? — проскулил Блейкли. — Они вздернут нас…

Джоунс рывком втащил его назад в склад, захлопнул дверь и злобно ударил его.

— Заткнись!

Блейкли бормотал что-то невнятное, лежа на полу, слезы катились у него из глаз. Джоунс еще раз встряхнул его и снова ударил.

— Не бейте меня! Вы не имеете права бить…

— Заткнись и послушай. — Джоунс снова встряхнул его. — Послушай, чтоб тебе провалиться. Я тебе тысячу раз повторял, чтобы ты пользовался правильными гирями в день, когда Грей проверяет, ты идиот, неумелый дурак. Хватит пускать сопли и послушай. Первое, ты будешь отрицать все, что здесь было сказано. Ты понял? Я ничего не предлагал Грею, ты понял?