— Хотелось бы верить, — зло проговорила Фрэнки. — Надеюсь, откат бьет эту стерву как следует.

Ругательство резануло Габриеля по уху. В его душе все запротестовало против этого слова. Черт, он просто жалок. Минналуш твердо вознамерилась убить его, а он обижается, когда Фрэнки называет вещи своими именами. Надо честно признать: он до сих пор не может смириться с мыслью, что Минналуш убийца.

В день своего рождения она выглядела так, будто сошла с религиозной картины, напоминая одну из прекрасных дев с изящными запястьями и лучистыми глазами, которых изображали на своих полотнах старые мастера. Раскаявшаяся Мария Магдалина, праведница Юдифь… Ее кожа словно светилась изнутри, а в пышных волосах и уголках рта прятались тени.

Габриель внезапно понял, что сожалеет, оплакивает потерянную чистоту. Тем не менее его поведение глупо. Он не может позволить себе роскошь предаваться горю, а если будет и дальше киснуть, Минналуш доведет дело до конца. Она постарается использовать малейшую слабость Габриеля, а значит, ради сохранения собственной жизни он должен взять себя в руки. Ради себя и Морриган, ведь Минналуш представляет угрозу и для своей сестры.

Отсюда вытекает другой важный вопрос: как уберечь Морриган?

Габриель мучился страхом, что Морриган в ужасной опасности и ей необходима защита. Будь эта опасность чисто физической, он сумел бы поддержать старшую сестру, да и сама Морриган более сильная и ловкая по сравнению с Минналуш. К несчастью, угроза гораздо коварнее, а Габриель, чей мозг похож на дырявую автопокрышку, не очень-то подходит на роль рыцаря-избавителя. Как, как предупредить и защитить Морриган?

Фрэнки взяла со стола бутылку и налила себе еще вина, затем жестом предложила наполнить бокал Габриеля, но тот отрицательно покачал головой. Он и так уже выпил достаточно.

— Фрэнки…

— Да?

— Я очень благодарен за все, что ты для меня делаешь, но сейчас я прошу тебя — иди домой и вообще держись от меня подальше.

— Брось говорить чепуху, — досадливо поморщилась Фрэнки.

— Я серьезно. Оставаться рядом со мной очень рискованно. Сама знаешь, что случилось с Исидором. Я не хочу, чтобы это повторилось с тобой.

— Прекрати. — Она даже не повысила голоса. — Ты попал в эту передрягу только из-за меня. Все, закрыли тему.

— Фрэнки, я на самом деле считаю…

— Отстань, — сказала она решительно. — Разговор окончен.

Габриель вздохнул и признал временное поражение.

— Давай приготовим ужин. — Фрэнки встала с кресла. — А потом обсудим, что делать дальше.

Пока она кипятила воду для макарон, Габриель достал из холодильника помидоры, салат и петрушку, положил овощи на разделочную доску и вынул из подставки сверкающий нож фирмы «Глобал» — лучшего производителя ножей. Совсем недавно он купил этот набор в дорогом магазине кухонных принадлежностей «Дивертименти». Он тогда еще приехал в Найтсбридж со своей подружкой. Вроде бы ее звали Кэти… Или Кэрол? Габриель напряг память и попытался вспомнить имя, но головная боль мешала сосредоточиться.

Рукоятка ножа удобно легла в руку, безукоризненно острое лезвие легко резало стебли петрушки. Чик-чик-чик. Невыносимо болела голова. Габриель, прищурившись, смотрел на доску. Чик-чик-чик. Кончики пальцев сжимали пучок петрушки, и на секунду ему показалось, что они тоже похожи на овощи. Или на бледные, гладкие шляпки молодых грибов. Мысль рассмешила Габриеля, он тихонько хихикнул.

— Что с тобой? — обернулась Фрэнки.

— Ничего, — ответил он, не поднимая глаз.

Движения ножа странно завораживали. Чик-чик-чик. Белое и зеленое. Белые пальцы, зеленые стебли. Чик-чик-чик. Нож постепенно придвигался к кончикам пальцев. Может быть, красное сочетается с зеленым лучше, чем белое? Красное и зеленое. Красное, как кровь.

Чик-чик-чик. Габриель не мигая смотрел на сверкающее лезвие, которое вплотную подошло к пальцам. Так же, как охотничий нож приблизился к горлу Мелиссы Картрайт. Красное, как кровь. Как кровь…

— Габриель!

Испуганный возглас Фрэнки вывел его из ступора. В следующий миг она вырвала у него нож, схватила за плечи и принялась трясти.

— Черт побери, что ты делаешь?!

Какое-то время Габриель молча глядел на нее, а потом зарыдал. Прислонившись к кухонной стойке и запрокинув голову, он плакал с открытыми глазами. Фрэнки не пыталась его успокоить. Она дождалась, пока всхлипы утихли, и только тогда заговорила:

— Нужно посоветоваться с Александром.

— Нет! — вскинулся Габриель.

— Да. Пора, — твердо сказала Фрэнки.

— Я никуда не поеду! Он до сих пор не простил мне смерти Мелиссы Картрайт. Я не могу.

— Можешь. Самое время.

Она была практически обезглавлена. На шее висели лохмотья кожи, наружу торчали магистральные сосуды сердца. В сгустках свернувшейся крови белела разорванная трахея. Склоненная набок голова была прислонена к стене, как будто лениво наблюдала за происходящим.

Мелисса Картрайт. Королева красоты, обворожительная супруга сэра Стивена Картрайта.

Мертвые глаза, как правило, лишены выражения, но только не эти. Во взгляде Мелиссы застыло знание, страшное знание. Левое веко было полузакрыто, точно она кокетливо подмигивала. Кокетлива в жизни, подумал тогда Габриель, кокетлива в смерти.

Габриель с какой-то странной отрешенностью смотрел на промокший лиф ее кремового вечернего платья. Мелисса истекла кровью. Выпуклые блестки на корсаже делали потеки крови похожими на темно-красные рвотные массы. Руки лежали на коленях, связанные проволокой, сквозь истертую кожу виднелись белые кости. Должно быть, Мелисса боролась — ногти на некоторых пальцах были жестоко обломаны до самого мяса. Подол длинного платья задрался, обнажив внутреннюю часть бедра.

— На ней нет трусиков, — раздался голос за спиной Габриеля: один из детективов разговаривал с женщиной-криминалистом.

— Скорее всего, она их и не надевала, — усмехнулась та. — С таким облегающим платьем нижнее белье не носят.

— Все равно похоже на изнасилование.

Женщина скучающе пожала плечами.

— Подождем, пока будут готовы вагинальный и анальный мазки.

Позади кто-то всхлипнул. Сэр Стивен Картрайт закрыл лицо руками. Рядом с ним стоял Александр Маллинз. На обоих были белые защитные комбинезоны, поверх туфель — полиэтиленовые чехлы.

Как привидения, подумал Габриель, одетый так же. Привидения, пришедшие навестить мертвую.

В глазах Маллинза полыхала ярость.

— Тебе нечего здесь делать, Габриель, но я хотел, чтобы ты сам все увидел. Ты мог это предотвратить.

Габриель хотел что-то сказать, но в горле у него стоял ком.