Прошли в дом. На столе в большой рамке стояла фотография улыбающейся Земфиры. Этот снимок сделал Мещерский, когда однажды она пришла к нему в часть.

Подняв портрет, Рахман произнес:

– Я часто беру эту фотографию в руки и разговариваю с ней. На кладбище как-то это не получается… Будешь чай?

– Рахман, – негромко позвал Мещерский.

Повернувшись, Рахман даже не удивился, когда увидел в руках гостя пистолет. Бережно поставив портрет на место, он спросил:

– Ты пришел, чтобы убить меня?

– Да. Ведь когда-то же надо отвечать перед Аллахом.

– Откуда ты узнал?

– Разве теперь это важно?

– Верно. Совершенно ни к чему. Чего же ты медлишь? Стреляй!

– Я у тебя хотел спросить…

– Спрашивай.

– Ты сделал наколку в армии?

– Хм, неожиданный вопрос. Я готовился к более обстоятельному разговору. В армии.

– Покажи ее мне.

Рахман завернул рукав на правом предплечье, обнажив оскалившегося волка.

– Почему буква «Г» кривая?

– Я никому не говорил об этом. Но сейчас, когда надо держать ответ перед Аллахом, врать как будто бы и ни к чему. Эта буква не кривая. Если ты всмотришься, то она напоминает женский профиль и содержит двойной смысл: город, в котором я родился, и начальная буква имени русской девушки, которую я когда-то любил. Ее звали Галина, она была матерью Земфиры… Видишь, как все переплелось в наших судьбах.

– Почему ты выбрал именно дочь? Ведь ты наказал не только меня, но и себя.

– Тебе этого не понять. А впрочем, теперь уже все равно. Так распорядился Ибрагим.

Не опуская пистолета, Мещерский подошел к столу, взял фотографию девушки и бережно положил ее в сумку:

– Теперь она тебе больше не понадобится.

– Пусть будет так, – согласился Рахман, – думаю, что это даже лучше.

– Снимай куртку, – неожиданно приказал Мещерский.

– А это еще зачем?

– Снимай, говорю! – Мещерский шагнул ближе, наставив ствол в лицо имама. Рахман повиновался. – Положи ее на стол.

Гурий Мещерский быстро снял свою коричневую куртку и кепи.

– А теперь надевай!

– Ты хочешь сделать мне предсмертный подарок, я так понимаю? – хмыкнул имам. – А не будет ли твоя куртка мне тесноватой?

– Не беспокойся, не будет.

Рахман надел куртку и кепи.

– Впору.

– А теперь подойди к окну и отодвинь занавеску.

Имам подошел к окну и слегка отодвинул занавеску. В тот же момент голова его откинулась назад, получив сильнейший удар, и он поломанной куклой опрокинулся на пол. Осколки черепа брызнули в стороны, заляпав мозгом стены.

Закинув сумку на плечо, Мещерский юркнул в небольшую дверцу, ведущую во двор. Пробежав огородами, он выскочил на соседнюю улицу и, стараясь не привлекать к себе внимания, пошел по ней размеренным шагом.

* * *

Все получилось точно так, как и говорил майор Шевцов: Мещерский вместе с имамом Рахманом направился к его дому. На улице брать его было рискованно: боец он был хорошо подготовленный, а потому могли пострадать случайные прохожие. Решено было взять бывшего капитана в доме, в котором проживал только имам.

Группа захвата расположилась в противоположном доме через улицу.

Старший лейтенант Гурьянов, возглавлявший группу, внимательно разглядывал фотографию капитана. О Гурии Мещерском ему приходилось слышать не раз. Операции, которые он проводил, уже вошли в пособия военной разведки; в какой-то степени капитан был легендой. Гурьянов никогда бы не смог предположить, что точку в его судьбе предстоит поставить именно ему.

Снайпер, занявший позицию у окна, терпеливо дожидался команды.

– Запомнил, во что он одет? – спросил Гурьянов.

– Так точно, товарищ старший лейтенант.

– Будет лучше, если ты уберешь его первым же выстрелом. Тогда все пройдет более-менее тихо.

– Я понял.

Неожиданно занавеска дрогнула, и в окне показалось худощавое бородатое лицо. Человек был в кепи защитного цвета и темно-коричневой куртке.

– Это он, – объявил боец.

– Вали его! – скомандовал старший лейтенант.

Плавно надавив на курок, боец увидел, как резко дернулась голова Мещерского, пробитая пулей уменьшенной скорости, а занавеска, приняв прежнее положение, спрятала от взора падающее тело.

– Группа захвата, вперед!

В бронежилетах, касках и с укороченными автоматами наперевес десять человек бегом пересекли улицу и вбежали на крыльцо дома. Сокрушив ударом ноги запертую дверь, ворвались в комнату. На полу, лицом вниз, лежал убитый человек.

Перевернув его на спину, Гурьянов невольно выругался:

– Вот так лопухнулись! – Он снял с головы каску.

– Это же имам, товарищ старший лейтенант, – сказал один из бойцов.

– Да вижу… Даже и не знаю, как теперь отписываться! Все-таки переиграл нас Мещерский! Ну и хитрец!