— Правда едете?

— Ты что, не веришь мне? Буду через десять минут.

— Вы не знаете, какой затор на развязке Конан-Дойль. Лучше я для верности скажу ему, что через пятнадцать.

— Спорим на двадцать фунтов — буду через десять.

— Да? Значит, вы уже у отделения?

— Я на Сент-Леонардс. — Ребус повторил условия пари.

— Ну, тогда включаю секундомер, — сказала Эссон после небольшой паузы.

— Договорились.

Ребус знал, что ехать через Норт-бридж или Лит-стрит не стоит. И он выбрал маршрут через Холируд-парк, потом по Эбби-хилл и Ройял-террас, объехав самые неблагополучные места. Он понёсся по лестнице, перешагивая через две ступеньки, и оказался перед столом Эссон через одиннадцать с половиной минут.

— Неплохой результат, — снизошла она.

— Ладно, так и быть, гони десятку, — сказал Ребус, протягивая руку.

— Джон! — пролаял Пейдж. — Я вас жду!

— Я вернусь, — сказал Ребус, уставившись на Эссон, но за все свои усилия удостоился только ухмылки.

— Сейчас сколько времени, по-вашему? — спросил Пейдж, когда Ребус вошёл в его кабинет. Пейдж сидел за столом перед раскрытым ноутбуком.

— Нужно было заехать на Сент-Леонардс, — объяснил опоздание Ребус.

— Зачем?

— Поручение Шивон. Но я уже здесь, в вашем распоряжении.

— Будет вам ещё одно поручение. Вы слышали, что вчера ближе к концу дня в порту выловили утопленника?

— Нет.

— Через час будут делать вскрытие.

— Подозрительная смерть?

— Надеюсь, мы это выясним.

— Говоря «мы», вы имеете в виду меня?

Пейдж кивнул.

— Никакой информации? Имя покойного.

— Вроде пока ничего нет.

— И вы решили, что я подхожу для этого больше, чем Эссон, Огилви или ещё какой-нибудь бедолага, потому что…

— Слушайте, задание элементарное: вы присутствуете при вскрытии, а потом докладываете. Я понимаю, тут нет никакого гламура — ни пальбы, ни смерти члена парламента, но это всё тоже часть пёстрого полотна жизни. — Устремив взгляд на монитор компьютера, он махнул рукой, давая понять Ребусу, что аудиенция окончена.

В большом кабинете Эссон изо всех сил старалась согнать с лица самодовольное выражение.

— Могла бы меня предупредить, — посетовал Ребус.

— Так вы сами зачем-то спешили, — возразила она. — И потом, говорят, там новый патологоанатом, может, будет забавно.

— О да. Покойницкая — это сплошное веселье, — промямлил Ребус. — И когда я вернусь, чтобы мой выигрыш был готов!..

— Вы опоздали, — сказал санитар. — Нам пришлось начать на час раньше назначенного времени.

Ребус часто бывал в морге. На цокольном этаже размещалось обширное хранилище, пол здесь был бетонный, и его часто мыли водой из напорного шланга. В одной стене было множество выдвижных ящиков для хранения трупов. Кроме того, имелась отдельная, меньшая комната для особых случаев. Фургоны могли заезжать внутрь через подъёмные ворота, чтобы публика не догадывалась о главном назначении сооружения. Лаборатории и анатомичка располагались этажом выше. Там же были и небольшие кабинеты для персонала, смотровая и зал ожидания для ближайших родственников.

— Она, наверно, сейчас докладывает о результатах вскрытия по телефону.

— Она?

— Профессор Куонт.

— Могу я её увидеть?

Санитар кивнул в сторону лестницы.

— Через двадцать минут она должна быть в другом месте, — предупредил он.

Но Ребус уже шагал по лестнице.

Дверь была приоткрыта, но он всё равно постучал. Куонт уже сняла рабочий халат и теперь сидела за столом, при появлении Ребуса она положила телефонную трубку.

— Вы сержант Ребус? — спросила она.

— Он самый.

— Я как раз говорила старшему инспектору Пейджу…

— …что вам пришлось перенести вскрытие на более раннее время.

— Нужно быть на лекции. — Она посмотрела на часы.

— Я могу вас подвезти.

— Пешком быстрее — это у Макюэн-холла.

— Тогда я вас провожу.

Она посмотрела на него голубыми глазами. Ресницы накрашены, густые рыжие волосы падают на плечи. По прикидке Ребуса ей было лет сорок пять, может, чуть больше. На пальцах ни одного кольца, но, возможно, она их не носила из профессиональных соображений. Кисти рук у неё были розоватые, — вероятно, она тщательно отмывала их после работы.

— Провожу, чтобы послушать о результатах.

— Прекрасно, — сказала она, собирая бумаги в большой кожаный портфель, потом сняла пальто со спинки стула и надела его, а Ребус подавил в себе неожиданное желание помочь ей.

— Всегда, знаете ли, надеешься, что подробности что-то прояснят в деле, — зачем-то объяснил он ей.

— Я пытаюсь выкроить время для ещё одного вскрытия позднее, если удастся найти второго патологоанатома.

— Вот как?

Она оглядела тесный кабинет — не забыла ли чего-нибудь.

— Случай странный, — сказала она.

— Значит, он не утонул?

— Он был уже мёртв, когда оказался в воде. Вопрос в том, когда он умер. — Она увидела выражение, с которым он смотрел на неё. — Я думаю, прошло несколько месяцев, — пояснила она. — Может быть, даже лет.

— Лет?

— Судя по тому, как сцементировались кости, он ушёл в мир иной в сидячем положении.

— Профессор, мы что, говорим о скелете?

— Кожа есть, но она мумифицирована. Пока трудно сказать точнее. Тело провело в воде, видимо, не больше двух дней. Порт почти не подвержен действию приливов, так что тело сбросили в воду, скорее всего, именно здесь, его не принесло сюда откуда-то ещё. — Она задумалась. — Больше я практически ничего не смогла сказать старшему инспектору Пейджу. Вы уверены, что хотите проводить меня?

— Абсолютно, — сказал Ребус, придерживая для неё дверь.

Они поднялись от Каугейта до Чемберс-стрит. Ребусу пришлось постараться, чтобы не отстать.

— Так вы и есть тот самый знаменитый Джон Ребус? — спросила она.

— Вы, вероятно, имеете в виду кого-то другого.

— Не думаю. Вы были знакомы с профессорами Гейтсом и Куртом?

— Много лет с ними работал.

— Кажется, профессор Курт о вас говорил. Он был моим учителем. Вы фигурировали в нескольких его историях.

Они проходили мимо музея, и она спросила, бывал ли он там.