– Ну, вот вам и дорога… – Костыль, зевающий аж почти до вывиха, кивнул, – предлагаю напрямки. Никто не против?

Никто и не был против. Машина задрожала, пройдя первые метры, еще не покрытые снегом, выровнялась, добравшись до наста, прирастающего ежесекундно. Пошла, пошла…

Они вылетели на верхушку холма, на миг не видя ничего, кроме неба, сеявшего холодное зерно. Ухнули вниз, до почти неуловимого хруста-стона ходовой. «Буханка» выдержала, лишь чуть прижавшись вниз, рыкнула и побежала дальше.

Костыль гнал по каким-то непонятным ориентирам, уверенно, наплевав на почти настоящую мглу вокруг. И гнал верно, это поняли все, когда сбоку вдруг показался сарайчик, разваленный на запчасти.

– Ага! – Костыль азартно хакнул. – Дорогие пассажиры, рейсовый балабололет Очумелово – Непонятновка практически прибыл в пункт назначения. Глушим маршевые двигатели и идем на оставшейся тяге. Просим вас пристегнуться, по дороге нам попадутся развалинотеориты, стратосферный мусор и прочее говно.

«Буханка» кралась, насколько позволяли гусеницы. Твердый наст скрипел даже через металл. Скр… скр…

– Кажись, коллеги, мы чего-то сломали… – авторитетно заявил Костыль. – Хм… поезд дальше не идет, уголь кончился, маховик сломался.

– …, ну, ты понял… – Уколова вздохнула. – На выход?

Даша хмыкнула. Смерила сивого уничтожающе-испепеляющим взглядом и взялась за рюкзак. Что еще оставалось?

Азамат затянулся, завязался, поежился, взвел курки. Тащить на себе ПК не хотелось. И Костыля – тоже. Хотя тот хромал куда увереннее, да…

Ветер, жадно ворвавшись внутрь такой уютной «буханки», взвыл, шарахнул колкими снежинками-льдинками. Азамат выглянул наружу.

Белая холодная муть кружилась дьявольски завораживающим танцем. Почти непроглядная, густая и кажущаяся опасной. Из нее, прерываясь резкими порывами, пел налетевший вихрь.

Азамат захлопнул дверь, шмыгнув носом. Просто так сидеть лучше, чего уж… Но стоило двигаться. Понять, что хрустело внизу. Залить остатки из бочки, надеясь, что сидеть придется недолго и печка выдержит.

– Смотрите.

Даша открыла шкафчик у своей лежанки.

– Думала еще, зачем?

Азамат усмехнулся. Бывает же, само с неба валится. Или из стального ящика, крашенного в защитный.

Снежные маски. Лыжные или еще какие, не суть. Обшитые кожей, с надежными синтетическими ремнями, с удобными назатыльниками. Подарок сволочи Удачи, вдруг решившей подкинуть своим любимым человечкам-игрушкам что-то хорошее. Спасибо, милая, вовек не забыть твоей доброты.

Костыль, совершенно героически достав не забытый у Чудовища и его телки костыль, готовился выходить. Его собственная маска для таких дел годилась, как никакая другая. Ее он тоже отыскал в груде вещей, наваленных в углу страшного дома, прокопченного смертями и безумием.

– Пошли.

Азамат остановил, кивнув на бухту шнура-троса, закрепленного над самой дверью.

– А, думаешь, сдует к чертям собачьим? Согласен, ветер там – как пердеж у Кола, обожравшегося гороха с капустой и салом.

Кто такой Кол, Азамат знать не знал, но поверил.

Выло и хлестало еще сильнее, продираясь даже через полностью застегнутый бушлат и замотанную палестинку. Капюшон пришлось притягивать ею же, тот так и рвался улететь куда-то в пургу.

Костыль, раскорячившись у передка, ковырялся, торча наружу наполовину. Азамат, вооружившись одолженным СКСом, убрал обрез, караулил, пытаясь хотя бы что-то разглядеть вокруг. Саблезуб, прижавшись к его ноге, страдал и тихо подвывал в тон ветру. Шуба кота на глазах становилась песцово-белой.

– Крандец! – Костыль выполз, отряхнул колени.

– А?

– Крандец, грю, котенку, срать не будет. Опорная у полоза накернулась… прям беда, друже.

– Сделать?

– Только если как все успокоится. Инструмент посмотрим… Но есть предположение, что тут без сварки ни черта не получится.

Азамат кивнул. Плохо. Хотелось комфортно добраться до Белебея. Вот тебе и подфартило, вот тебе и подарок. Ну, не любила его Удача, ничего не поделаешь. Видать, чтобы не расслаблялся.

– Пошли за горючкой.

Саблезуб, возмущенно фыркнув, отпрыгнул и заскребся по двери.

Даша, с надеждой глядя на них, запустила бедолагу. Азамат мотнул головой и прикрыл, нечего тепло выпускать.

Бочка, закрепленная на корме, уже разок ворочалась ими. Но половина горючки точно должна была оставаться. Должна была…

– Что такое не везет и как с ним бороться, да?

Костыль полюбовался толстенным кривым суком, торчавшим из металла. Уважительно попробовал вытащить, напрягаясь изо всех сил… не вышло.

Азамат вздохнул. Расскажи кому, так не поверят. Пят'ак, это ж железо, а это – дерево. И никаких деревьев в округе же не было. Степь да степь кругом.

Костыль постучал по емкости, явно с надеждой. Прислушался, потрогал пальцами влажную дорожку, блестевшую и убегавшую вниз.

– Недавно. Ну, Азамат, что тут скажешь? Мы живем в сумасшедшем мире, и ветра у нас просто дикие. А это карагач. Наши карагачи не то что старые, ими даже танк проткнуть можно при желании.

Ну да…

Азамат выглянул, прищурился. Поселок-то рядом, идти надо. Постучал по боку пузатой и пустой жестянки. М-да…

– Что? – Уколова нахмурилась. Женщины плохое чуют издалека.

– Выходим. Бочку пробило, бензина нет. Сидеть здесь – околеем. Надо идти.

Надо идти…

Даша сглотнула, глядя на него. Бедная девчонка…

Надо идти, как это коротко и как огромно. Снова, опять, в очередной раз. Топать куда-то под шквалом, ливнем и бураном. Месить чертову опостылевшую жижу, за две недели сожравшую только купленные сапоги. Вытирать снегом лицо, серевшим на глазах снегом, и думать о своем теле – куда как темнее. Удивленно коситься на шарахнувшуюся на рынке торговку и понимать, что не чуешь собственной едкой вони. Ох, девочка, как же тебя не понять?

Азамат понимал. Очень даже хорошо.

Выбирать только не приходилось.

– Обвязываемся и не отстаем. Друг, ты рядом со мной. А я – первый.

Да, как всегда, первый.

СКС перекочевал к Жене. Костыль, повесив на шею мушкет, перематывал узкий длинный лоскут на костыле посередке, чтобы не скользила замокревшая снегом деревяшка. Даша собиралась заученно споро. Азамат, проверив ее ремни, довольно кивнул.

ПК уложили в волокушу из санитарных носилок и отломанных дуг с крыши. Костыль, сказав все что думает про долбаные санки, решительнейше привязал самолично примастыренный новый ремень себе на пояс. Ну, хочет побыть сивкой-буркой, так барабан рядом с мушкетом, чего уж. Не обломится, они его тянули достаточно.