– Сколько вас?

– Шестеро вместе со старшим, – ответил Мефодий.

– Пошли, – распорядился Циклоп и, развернувшись к исполнителю спиной, зашагал в ведущий на побережье проулок.

Солнце, скрытое завесой свинцовых туч, еще только всходило над серой гладью роговского водохранилища. Смерзшийся коростой влажный песок ломался под ногами, как глиняные черепки. Гавриил и акселераты тянулись вслед за Циклопом уже довольно долго, а тот все брел и брел, иногда вздрагивая всем телом и по-лошадиному отфыркиваясь. Гипертрофированные конечности Циклопа болтались в такт его шагам, и казалось, стоит ему лишь чуть-чуть опустить плечи, как он сразу обопрется на кулаки и уподобится в движении орангутангу.

Посланцы Кроноса прятались в небольшой сосновой рощице, спускавшейся почти к самой воде. Было их немало: полтора десятка легионеров, половину из которых составляли Циклопы, а половину – низкорослые Бриареи, чьи две дополнительные пары рук скрывались под просторной земной одеждой. Когда небожители успели приодеться – загадка, но, учитывая, сколько поблизости было пустующих домов, разжиться одеждой на любой вкус и комплекцию особого труда не составляло. Изо рта Бриареев то и дело выскакивали языки пламени, отчего эти, пожалуй, самые экстравагантные в земном обличье небожители производили ужасающее и отталкивающее впечатление. Новоиспеченные акселераты, которые увидели Циклопов и Бриареев впервые в жизни, уставились на них во все глаза, а Малонга, будь он сейчас не высокообразованным исполнителем, а прежним охотником-барунди, наверное, принял бы их за злых божеств.

– Стойте! – не оборачиваясь, бросил проводник-Циклоп землянам, а сам присоединился к полузанесенной снегом компании собратьев, которая незамедлительно перегруппировалась и окружила парламентеров плотным кольцом.

Исполнители и смотритель стояли в окружении заклятых врагов и гадали о том, что у тех на уме. Лютые взоры одноглазых Циклопов, огненные изрыгания Бриареев, их напряженные позы – все это вряд ли указывало на дружелюбное отношение и конструктивность грядущей встречи, если та вообще имела шанс состояться. Больше всего земляне опасались, что легионеры припомнят им старые обиды – сколько их за все века пало от клинков исполнителей, впрочем, как и исполнителей полегло от лап легионеров, – а про инициативу юпитерианца Сагадея и не заикнутся.

Неизвестно, как легионеры, а Гавриил со товарищи провоцировать конфликт не имели права – слишком много надежд возлагалось на предстоящую встречу. Настолько много, что при ее срыве можно было возобновлять отсчет последних часов жизни Человечества, будучи уже совершенно уверенным, что больше остановок таймера не возникнет. Поэтому и смотритель, и исполнители замерли в неподвижности и старались даже не переступать с ноги на ногу, опасаясь, чтобы это не было истолковано как провокация.

– Чую старых знакомых! – пророкотал за деревьями низкий голос, напоминавший шум далекого камнепада. – Это действительно мои давние знакомые, или я уже настолько стар, что ошибаюсь?

Из-за толстого ствола ближайшей сосны в утреннем полумраке выдвинулась широкоплечая фигура колоссальных габаритов – Титаны в земном обличье обладали весьма впечатляющей внешностью. Помнится, Мефодию уже доводилось видеть этого скалоподобного небожителя и слышать его равнодушный голос; голос того, кому при желании что человека уничтожить, что все Человечество – разница невелика.

«Паллант! – признал Титана Мефодий. – Зачастили вы к нам, любезный, – и ста лет не прошло!»

Память у Палланта оказалась хорошая, и он тоже признал выдворивших его в прошлом году Гавриила и Мефодия, разве что по именам их не знал. И хоть в отличие от юпитерианцев Титаны в материальном обличье имели отвратительное зрение, недостаток этот компенсировался у них отменными слухом и обонянием.

Паллант вышел навстречу землянам и, видимо желая лишний раз убедиться в своей правоте, словно собака поводил ноздрями по воздуху. При его внушительном облике такое поведение выглядело немного комичным. Циклопы и Бриареи сразу же почтительно расступились, проделав это в жуткой спешке и едва не отдавив друг другу ластообразные ступни. Мефодий с интересом отметил, что голову Палланта украшала все та же неизменная вязаная шапочка, словно Титан испытывал к подобному головному убору необъяснимую слабость и по прибытии на Землю пытался в первую очередь раздобыть именно его. Из-под надвинутой до переносицы шапочки на землян смотрели мутные глаза с размытыми, как кляксы, радужными оболочками, причем смотрели с таким превосходством, будто Гавриил и исполнители стояли перед Паллантом на коленях.

– Ты совершенно прав, небожитель, – подтвердил догадку Титана Гавриил. – Среди нас присутствуют те, с кем тебе доводилось сталкиваться. Но это было в прошлом, и потому давай не будем больше заострять внимание на данной теме.

– Это почему же? – со злорадной усмешкой поинтересовался Паллант. – Вы боитесь, что я потребую от вас выдать мне людей, которые убили моих солдат? А ведь я имею все основания так поступить! Взять с вас, так сказать, доказательство готовности к сотрудничеству.

– О каком сотрудничестве может идти речь, если мы на основании прошлых обид начнем уничтожать собственных бойцов? – ответил Гавриил, выходя из-за спины Мефодия и загораживая его собой. – Что было, то было; твоих солдат не вернешь и моих, что погибли по вашей вине, тоже. Твои солдаты пали в битве, а не от ударов в спину. В последней схватке вопрос решался умением, а не коварством, к тому же твои бойцы были в преимуществе. Ты великий воин, Паллант, и должен понимать, что такое честный бой, а что – обычная резня.

– А ведь твоя правда, человек! – неожиданно согласился с Гавриилом один из самых непримиримых его врагов, и акселерат ощутил облегчение: похоже, ему все-таки не суждено отправиться на заклание Титану во имя общего дела. – Схватка была справедливой, и если двое ваших бойцов сумели победить троих моих и осмелиться бросить вызов мне… Что ж, это заслуживает уважения. К сожалению, раньше мы избегали бесед, и это, похоже, очень большое наше упущение. Ты говоришь обдуманно, но смело, хотя вы снова в меньшинстве.

– Ты тоже гораздо разумнее, чем кажешься на первый взгляд, небожитель, – отвесил встречный поклон Гавриил. При сегодняшнем контакте с небожителями приоритетным являлось искусство дипломатии, а не искусство владения слэйером и гравиударом. – Может быть, нам действительно следовало раньше не бросаться друг на друга при первой же возможности. Попробуем исправить это упущение?

Титан рассмеялся хриплым булькающим смехом, отчего к звукам камнепада в его голосе добавилось клокотание гейзера. Наличие эмоций у столь неэмоциональной личности могло считаться настоящим научным открытием.

– Теперь я понимаю, почему эту ничтожную кучку примитивных существ всегда так трудно застать врасплох, – пробасил он сквозь смех. – Вы невероятно удачная форма жизни. Хоть и искусственная, но замечательно приспособленная к своим условиям. Я поражаюсь гениальности того, кто вас создал… Ваша нынешняя ситуация безысходна – уж поверьте, как боевая сила вы для Юпитера не существуете, – однако вы продолжаете держаться с достоинством, как и подобает истинным воинам. Это похвально! Думаю, когда придет ваш черед умирать, вы умрете с таким же пренебрежением к врагу…