Слащев отнял бинокль от глаз и осторожно отполз за валун. Протер уставшие глаза и осмотрелся. Вокруг была беспорядочная россыпь валунов разного размера, притащенных сползающим ледником. Среди них затаились одетые в пятнистые маскхалаты бойцы группы. Опыт сказывался — даже опытному глазу трудно было различить среди островков снега и камней спрятавшихся людей. Слащев поднял руку и к командиру подползли, прижимаясь к каменистой земле, Риттер и Джумалиев.

— Трое на вышках и четверо по периметру. Смена через каждый час. В центре штаб и караулка. У края скального карниза казарма. Там, скорее всего, и держат членов экспедиции. Что в длинном бараке — не понятно. То ли склад, то ли еще что. Во всяком случае, туда с мешками входили-выходили. И еще какое-то сооружение непонятное. Похоже на нужник, но народец туда не шастал. Вдоль карниза идет провод. Так что, телефон на объекте есть. Колючка двухрядная, возле ворот пулеметное гнездо. И еще одно выше, на уступе. Я пойду к казарме, а ты Сан Сергеич, возьмешь на себя штаб. Отто, на тебе пулеметы. Двинем, как договорились — со стороны ледника, в сумерках.

В горах темнеет быстро. Только что было светло, и вот уже упали неясные тени, скрадывая очертания окружающих предметов. Постоянный невнятный шум, создаваемый сползающими камнями и текущей из-под ледника речушкой, был привычным. Поэтому на стук и шорох камней никто из часовых не обращал внимания. Никто из них не обратил внимания и на неясные расплывчатые тени, скользнувшие среди валунов и замершие у ограждения. А потом стало поздно что-либо замечать. Казалось бы, ничего особо сложного — подкрасться сзади, зажать рот рукой, отклоняя голову назад, и ножом в горло. Но Слащев по себе знал, что нормальному человеку сделать это не так просто. Особенно первый раз. Когда ты чувствуешь, как дрожит тело, из которого уходит жизнь. Даже если перед тобой враг. Для этого нужен особый настрой, привычка, если угодно. В бою легче — тебя убивают, и ты убиваешь. Поэтому пока отставить ножи и приготовить проверенные наганы с насаженными длинными трубками наполненных металлическими опилками глушителей. Так оно надежней будет. Слащев не хотел, чтобы в первой же боевой операции кто-то дрогнул, и были ли бы ненужные потери. Боевой дух они, конечно, не подорвут, но и допускать появления неуверенности в своих силах после первой операции — нельзя.

Прижавшись к шершавой стене казармы, Слащев осторожно заглянул в низкое, на уровне головы, окошко. Масляная лампа освещает угол комнаты с прислоненным к стене креслом. В кресле, закинув ногу на ногу и постукивая стеком по ручке кресла, расположился английский офицер. Перед ним, опустив голову, стоит женщина. Её лица Слащев не видел, заметил только коротко стриженные каштановые пряди. Офицер встает, небрежно стеком за подбородок поднимает женщине голову. Брезгливо кривит губы и без замаха другой рукой бьет женщину по щекам. Раз, другой, третий. Видно только, как качается из стороны в сторону каштановая голова. Кожей почувствовав, как напрягся притаившийся рядом боец, Слащев опускает ему руку на плечо. Не время. Наконец, почти одновременно сухо кашлянули выстрелы. Короткая, патронов на пять, очередь «Гочкиса». Снова кашель наганов и тишина. Заслышав непонятный шум, офицер в комнате подхватывает стек и быстрым шагом выходит из комнаты. Хлопнув бойца по плечу, Слащев бросается к входу казармы. Дверь открывается и англичанина, шагнувшего на крыльцо, встречает резкий удар ногой между ног. Он сгибается и тут же получает удар коленом, превращающий холеное лицо в кровавую кашу. В казарме сопротивления почти не было — лайми, получив пару наглядных примеров, бросали оружие и поднимали руки. Но неожиданно, из «непонятного» здания, оказавшегося не только складом, но и казармой для «вспомогательных» сил, выметнулась, дико завывая и потрясая кривыми ножами, группа гурков. Кого-то вой и неожиданная атака и могли ввести в оторопь, но не в данном случае. А широкому штурмовому ножу из донецкой стали, в умелых руках, никакой кукри не противник.

Уйти быстро, как и предполагалось, не удалось. Своих серьезно раненых, которые могли бы существенно ограничить передвижение, не было: раздробленное пулеметной пулей плечо у одного из бойцов и несколько порезов после рукопашной. Сковали члены экспедиции: с воспалившимися ранами, ослабевшие от голодания. Спасители успели вовремя — все пленники оказались живы, ведь ради их спасения всё и затевалось. Оставив Риттера опекать соотечественников, Слащев с Джумалиевым вышли во двор.

Джумалиев яростно потер заросшее черной щетиной лицо. Видимо, разбитое в кровь лицо женщины не давало ему покоя.

— Странное дело, командир. Я считал англичан цивилизованными и культурными людьми. Джентльменами. И в обычной жизни и на войне. Но так обращаться с пленными… Дикость какая-то.

— Удивляюсь я тебе, Сан Сергеич. Вроде взрослый мужик, а рассуждаешь как дитё. Они джентльмены только с теми, кто сдачи может дать. Тут же чистая экономия. Если экспедиция погибнет — на кой черт на неё харчи тратить? А если бы дипломатия сработала, списали бы на диких шерпов. Обычное дело. Поговори с Мальцевым. Он из Архангельска, в гражданскую этих джентльменов насмотрелся. Ты про восстание сипаев что-нибудь слышал? Так вот, эти цивилизованные пленных к пушкам привязывали и стреляли. Верх культуры и цивилизации, правда? Но англичане просто дети, по сравнению с теми, кого они вырастили. Я про САСШ. Нацию торгашей, нацию трусливых, подлых и продажных тварей.

— Но как же американский рабочий класс? Американские коммунисты?

— Это сейчас там есть и рабочий класс и коммунисты. Сейчас там тихо. Трудно там пока, потому и тихо. Но способности свои цивилизаторские они уже показали. Постепенно все эти лорды и банкиры английские туда перебираются. Когда переберутся совсем и у власти встанут, вот тогда и узнаем все мы вкус и цвет англо-саксонской цивилизации. Хреновый вкус, я тебе доложу. Я хоть и в сопливом возрасте его попробовал, но до сих пор тошнит. И запашок уже пробивается. Думаешь, этот кризис мировой сам по себе возник, потому что товарищ Маркс так сказал? Вот уж дудки! Согласно Марксу он не мог не возникнуть, это верно, но не сам по себе. Сам по себе даже прыщ не вскакивает. А любой кризис начинают люди. И тут я с товарищем Марксом согласен — эти джентльмены не могут не захотеть чего-нибудь этакое отчубучить. В гнилом капитализме это действительно неизбежно. Людям жрать нечего, а они зерно в океане топят, чтоб барыш свой не потерять. Ладно, хватит лирики. Пошли оборону готовить. Где думаешь стрелков поставить?

В штаб вернулись часа через полтора. К этому времени сюда перевели всех бывших пленников, накормили, обработали раны. Сейчас вместе со свободными бойцами они отдыхали на положенных прямо на пол матрасах. Риттер вместе с пожилым седоволосым человеком о чем-то в полголоса беседовали, сидя на раскладных стульях. Увидев вошедших, седоволосый поднялся и направился к ним, правильно угадав командира.

— Господин капитан. От имени правительства Германии благодарю Вас и Ваших солдат за проявленное мужество. Цель нашей экспедиции очень важна для мировой географической науки. На карте мира пока еще очень много темных пятен, и дело чести каждого честного ученого, чтобы их оставалось как можно меньше. Кроме того, составление подробных географических карт малонаселенной местности позволит ответить на вопросы, пока не имеющие ответа. До нас никто не знал, где именно находятся истоки великого Ганга, реки, являющейся объектом поклонения народа Индии…