– Мариночка, нет слов. Дукаты, дублоны, пиастры! Это не в ядовитых какашках копаться…

– Монета очень редкая, начала семнадцатого века, в отличнейшем состоянии. И гуляет, что характерно, сама по себе. Не из коллекции ли Виленкина убежала?

– В списке её не…

– А вы меня хотите убедить, что милейший «терпила» нам всё как есть?.. Я не вы, Осаф Александрович, я женщина глубоко испорченная и циничная. Вот я денежку к нам сюда и…

– Ну и где же он всплыл?

– Представьте себе, не в Москве и даже не в Хельсинки. В Нарве!

– Не довезли? Потырили по дороге? Ой, не могу…

Монету из червонного золота, весом 3,44 грамма, отчеканенную в Австрии в самом начале XVII века, пытался продать у банальнейшего продуктового магазина в Нарве некто Васин, лицо без гражданства, нигде не работающее и постоянного места жительства не имеющее. Золотую монету всего лишь за двадцать эстонских крон. Но и за эту смехотворную цену покупателя не нашлось. Кто нормальный поверит, что зачуханный бомж продаёт чистое золото? Тем более, Васин и сам не очень-то был в этом убеждён…

Когда продавцом раритета заинтересовались представители власти, строгим полисменам пришлось выслушать довольно путаные объяснения. Васин, по его словам, нашёл монету на обочине проходящего через Нарву шоссе. В пакете, извлечённом из-под сиденья у водителей грузовика, которые в это время помогали себе исконно русскими выражениями, меняя заднее колесо. Васин элементарно хотел есть и рассчитывал поживиться шофёрскими бутербродами, а там под слоями газеты лежала – какое разочарование – монета неведомого государства. Номера грузовика «золотоискатель», разумеется, не заметил. Но описал машину, как мог.

Добросердечные нарвские полисмены Васина отпустили, предварительно накормив. А описание грузовика, перевозящего контрабанду, разослали по отделениям.

– Четыреста лет… – задумчиво говорила Пиновская, рассматривая монетку. – Сколько всякого небось повидал…

– Ну-ка, ну-ка, пошли… – Дубинин осторожно поднял дукат. – Поговорим по душам…

В чём, в чём, а в крутых ребятах Виталий Базылев толк понимал. И думал, будто его в этом плане удивить трудно. Однако Бог привёл – сподобился.

Антон Андреевич Меньшов, хозяин «Василька», слегка потряс Виталия уже тем, что принял приглашение встретиться. Хотя наверняка знал, о чём пойдёт речь, – послов к нему засылали и прежде. Второе потрясение состояло в том, что господин Меньшов прибыл – не в относительную безопасность тихого нейтрального ресторана, а прямо в «Инессу» – совершенно один, безо всякой охраны. Шёл дождь, и он самолично завёл в гараж мощный серо-стальной «БМВ». И, насколько заметил Виталий, не удосужился его даже запереть. Неужели не в курсе, какими техническими новинками можно бесплатно оснастить доверчиво брошенный автомобиль?..

В списке базылевских достоинств изощрённый интеллект на первом месте не числился, однако Виталий понимал: Меньшов не был ни глуп, ни неосведомлён, ни излишне доверчив. Равно как и излишне самоуверен (по мнению Базылева, это последнее было разновидностью глупости). Ночной налёт на «Василёк», кончившийся больницей для всех, кто не сдался в первую же секунду, служил тому подтверждением.

Базылев лично наводил справки, пытаясь разузнать, какого рода «крыша» была у Меньшова. И если была, то куда тянулись её корешки? В чужую группировку, к военным, к ментам, в Большой дом?.. Ничего конкретного выяснить не удалось. Не считать же за великую информацию тот факт, что к Антону Андреевичу раза два приезжали эгидовцы. Приезжали и приезжали, подумаешь, какое событие. Может, принтеры у него покупали…

(Принтер, в понимании Базылева, был непостижимым устройством, печатавшим без помощи клавиш. Мишка Шлыгин однажды попробовал ему втолковать, как же так получается, что для тиражирования на принтере текст не надо каждый раз набирать заново. Виталий терпеливо выслушал друга, после чего заявил, что всё это напридумали пидоры, а нормальному мужику достаточно и «трубы».)

…Или, может, в «Эгиде» тоже подумывали «Василёк» под крылышко взять, да получили от ворот поворот?..

В общем. Мишка по обыкновению трепал языком, показывая дорогому гостю сперва гараж с лимузинами, потом офис.

– Не каждая фирма может позволить себе выглядеть наилучшим образом, когда посетителей принимает, – увлечённо рассказывал он Меньшову. – А приглашать коллег, особенно зарубежных, хочется почти каждому. Вот мы и организовали соответствующую услугу… Времена нынче непростые, надо нам, предпринимателям, друг за друга держаться, а то в одиночку того гляди пропадёшь…

Меньшов вежливо соглашался.

Базылев – молчаливый шеф безопасности – двигался с ними, время от времени отпирая разные двери. К разговору он не очень прислушивался. Он привык жить не «мозгой», а чутьём, и оно было у него превосходное. То есть в людях Базылев понимал. Агрессию, неуверенность, страх – всё просекал за версту. Так вот, Меньшов ему категорически не нравился. Чем? А тем, что похож был на эти самые принтеры, которыми «Василек» торговал. Такое же чёрт-те что и сбоку бантик, а что внутри – хрен поймёшь. Обычно Базылев в считанные минуты улавливал о человеке всё, что ему требовалось. И очень редко ошибался в дальнейшем, рассчитывая, чего от кого ждать. С Меньшовым он тёрся рядом уже битых полчаса. И всё по фигу. Он по-прежнему не взялся бы сказать про Антона Андреевича ничего конкретного. Как вначале его себе, не представлял, точно так же и теперь.

А к чему не можешь приспособить мысленный ярлычок, того поневоле начинаешь бояться. Начинаешь видеть в нём то, чего опасаешься. Неопределённость – худшее пугало. То есть такими умными словами Виталий Базылев вовсе не думал. Но когда специально расставляешь лучших ребят, а эта сволочь идёт мимо них, как не любящий малышни холостяк, которого зачем-то привели к первоклашкам…

Шлыгин, видно, тоже кое-что чувствовал. Во всяком случае, разговаривать с Меньшовым в обычной своей манере не мог, и Базылев понимал почему. Два метра, плечи действующего спортсмена, седые виски и взгляд, как у чёртова робота из штатовского фильма, – Меньшов на равноправное общение действительно не вдохновлял…

Виталий подумал о том, что стараниями технарей они теперь по крайней мере будут хоть знать, куда и к кому ездит Антон Андреевич на своём «БМВ», и на душе посветлело. С паршивой овцы хоть шерсти клок…

Между тем экскурсия по фирме заканчивалась. Базылев заметил, что Мишка повернул в сторону своего кабинета, и смекнул: сейчас его бывший одноклассник оседлает любимого конька. Виталий слышал когда-то про лозунг «самодержавие, православие, народность», хотя и не помнил, к чему тот относился. Насчёт самодержавия Мишка, кажется, пока дышал ровно (любил, правда, при случае порассуждать об убиении большевиками Романовых, но о них нынче не рассуждает только ленивый). Зато с православием и народностью у него был полный порядок.

В правом переднем, как войдёшь, углу кабинета висела большая, тёмная от столетий икона. В прошлом году, когда Шлыгин заказывал её мастерам «старинных» подделок, Виталий чуть не набил ему морду. Мишка имел глупость предложить скопировать Тихвинскую Богоматерь, или как там она у попов называется. Шуточки, прямо скажем…