— Вы хотите сказать, что мы можем идти? — опять обратился к нему мужчина.

— Да, да. Идите! Идите, пока я не передумал. Уходите скорее.

Он повернулся к Хеслеру.

— Да, сэр. Я помню. Входите, пожалуйста… А вам, мистер, не надо щипать жену. И вы, мадам, не бейте его сковородкой… Присядьте, мистер Хеслер!

— Спасибо! — поблагодарил Хеслер. Казалось, на этот раз его не очень интересовали краски и атмосфера участка. Вид у него был необыкновенно серьезный и даже немного сердитый. Мейер уже гадал, что привело ёго к ним, и подозвал Кареллу, который в другом конце комнаты что-то печатал за своим столом.

— Стив, пришел мистер Хеслер. Ты его помнишь?

Карелла вышел из-за стола, прошел к тому месту, где сидел Хеслер, протянул руку:

— Здравствуйте, мистер Хеслер. Как дела? — вежливо поинтересовался он.

— Спасибо, хорошо, — Хеслер разговаривал довольно резко.

— Чем мы можем быть полезны? — спросил Мейер.

— Вы можете помочь мне вернуть свое, — объяснил Хеслер.

— Что именно?

— Не знаю, кто именно это взял, ваши полицейские или кто-нибудь другой, но я хочу, чтобы мне вернули.

— У вас в квартире что-то пропало, мистер Хеслер? — вмешался Карелла.

— Да, пропало. Я не говорю, что виню полицейских. Может быть, пожарные, газовщики, но…

— Вы полагаете, они могли взять?

— Все возможно. Они врываются в квартиру, и, знаете ли, все прилипает к их рукам. На этот раз гражданин приходит с жалобой. Разве гражданин не имеет на это право?

— Конечно, имеет, мистер Хеслер. Что именно у вас пропало?

— Прежде всего, я хочу сказать, что обычно сплю крепко.

— Да, сэр, слушаю вас.

— Ну так вот. У меня со сном обычно все в порядке. Но в нашем доме начали реконструкцию, и прошлый вечер они устроили такой грохот, что я пошел взять снотворное в своей аптечке. То самое, которое у меня было с прошлого года, когда я болел гриппом.

— Ну так что же, сэр?

— Так вот. У меня был тогда ужасный жар, что-то сто два, почти сто три градуса по Фаренгейту, и я не мог спать. Тогда я и купил эти таблетки. Это барбинал. Знаете, примешь одну и отключаешься сразу на всю ночь. У меня с тех пор еще оставалось в пузырьке четыре таблетки.

— Ну так что же, сэр?

— Ну так вот, прошлый вечер я никак не мог уснуть, я подошел к своей аптечке, полагая, что приму одну из тех таблеток, но я обнаружил пузырек пустым.

— Таблеток не было?

>— Ни одной. Я знал, что во время взрыва в квартире были пожарные, й полиция все обыскивала, что еще я мог подумать! Но это еще не все…

— Еще что-то пропало, мистер Хеслер?

— М-да! — мрачно произнес Хеслер. — Сегодня утром, проснувшись, я решил проверить, не пропало ли что-нибудь еще в квартире. Так, видите ли, пропала целая кинопленка.

— Кинопленка?

— Да, фильм. Я говорил вам когда-то, что помешан на кино. Все пленки у меня сложены в гостиной, все бобины — в металлических коробках. Представляете? И на крышке каждой из них есть клейкая лента, на которой написаны дата и название фильма. Целая бобина исчезла.

— А что, если вы положили ее в какое-нибудь другое место? .

— Нет. Все бобины сложены в деревянный ящик в хронологическом порядке. Ящик я сам смастерил, в нем есть место для каждой бобины, и одно такое место теперь пусто! Так что, если не возражаете, мне бы хотелось, чтобы вернули мне мое снотворное и мой фильм.

— У нас их тоже нет, мистер Хеслер. — Карелла помолчал и продолжил — Что, если Томми и Ирэн приняли эти таблетки, чтобы заснуть.

— Я думал, что они напились до отключки.

— Могли и таблетки принять, мистер Хеслер.

— Они и фильм тоже с собой взяли? Они оба были почти раздеты, мертвы, и с ними в постели и на них не было фильма. И, кроме того, Томми этот фильм не нравился.

— А он его видел?

— Видел! Он сам в нем снимался.

— Что вы имеете в виду, мистер Хеслер?

— Я еще в первый визит к вам говорил, что Томми обычно помогал мне снимать фильмы. Я же вам говорил, что помешан на кино, что у меня хобби! Этот фильм был о парне, который разорился, он гуляет в парке и находит сто долларов, так вот, мы с Томми пошли однажды днем в парк, отсняли весь фильм, почти триста футов пленки, за день. В этом фильме играет только Томми, нет, постойте, там еще маленький ребенок, который гулял в парке, и я его снял тоже. Ну знаете, все по замыслу, Томми находит деньги и должен решить…

— Томми играл в этом фильме? Я правильно понял, мистер Хеслер?

— Правильно. — Хеслер, помолчав, добавил — Видите ли, он не был профессиональным актером, но мы ведь, черт возьми, снимали этот фильм для собственного удовольствия. И он хорошо получился. — Он пожал плечами. — Правда, Томми он не понравился. Он сказал, что ему нужно было подстричься, а так лицо его получилось очень худым. А мне понравился, и мне хотелось получить его обратно.

— Но видите ли, мы его не брали, — пояснил Карелла.

— Тогда, очевидно, его забрали пожарные.

— Мистер Хеслер, что было написано на этой бобине?

— Как всегда, на первой строчке — дата съемки, затем заглавие: в данном случае — «Стодолларовая банкнота». А дальше: «Снимались Т. Барлоу и Сэмми Ла Палона»— это имя мальчика, которого мы встретили в парке, больше ничего.

— Так что, если посмотреть на футляр, можно прочитать, что Томми Барлоу снимался в этом фильме?

— Совершенно верно.

— Большое вам спасибо, мистер Хеслер. Мы все сделаем, чтобы вернуть его вам, — пообещал Карелла.

— Наверняка, это «сорок воров», — не унимался Хеслер. — Эти мерзавцы утащат и раковину, если она плохо закреплена.

Но Карелла не был уверен, что в пропаже бобины с фильмом виноваты пожарные. Карелла вспомнил, что говорила Мэри Томлинсон: «Жаль, что у меня нет фотографий Томми. Много фотографий Маргарет, но ни одной человека, за которого она собиралась выйти замуж». Он помнил также слова Майкла Тейера: «Я хочу смотреть на него не отрываясь. Странно! Верно? Мне хочется выяснить, чем он так… отличался от меня, что в нем было такое особенное». Он помнил Амоса Барлоу, который сказал: «С тех пор как он умер, я все хожу по дому и ищу следы, все, что носит на себе отпечаток памяти о нем: старые письма, фотографии — все, что когда-то было Томми». Так что, хотя он и знал, что пожарные, вероятно,