села Леваши Совет обороны Северного Кавказа. Однако то, что виделось из Тифлиса, на месте, на Северном Кавказе, выглядело совсем иначе. Не могло быть и речи об издании газеты «Вольный горец» на Северном Кавказе, как на это рассчитывал ее редактор А. Цаликов. Анархия после ухода деникинцев привела к тому, что большевики смогли открыть повсеместно свои ревкомы, и там, где они действовали, разумеется, они не стали бы давать и шанса представителям Горской республики[920].

Разочарованные событиями на Северном Кавказе, тифлиские эмигранты в конце мая возвратились обратно в Тифлис и изменили шапку своей газеты. Она перестала быть органом Совета обороны Северного Кавказа, а вновь стала «органом социал-демократической мысли».

Если в 1919 году в Дагестане часто обсуждалась возможность объединения с Азербайджаном и это считалось возможностью уберечься от последствий деникинского вторжения, то в 1920 году с неожиданным проектом о включении в состав Грузии Аварии выступил полковник Кайтмаз Алиханов, начальник Аварского округа[921]. При ехав в Тифлис, К. Алиханов пришел в министерство иностранных дел Грузии с официальным обращением о включении Дагестана в состав Грузии. В письме он дал подробную информацию, что собой представляет Авария и чем она может быть полезной Грузии: выходом к Каспийскому морю и запасами минерального сырья, имеющимися в горах Авариии, и т. д. Он пытался убедить грузинское правительство, что наделен соответствующими полномочиями, расширенным собранием влиятельных людей Аварии[922]. В своем обращении он указывал границы расселения аварцев в Дагестане: «Аварский народ населяет Андийский, Аварский и Гунибский округа, часть Даргинского округа и несколько селений Темир-Хан-Шуринского округа… В указанных границах живет сплошь население аварского племени, более 300 000 душ»[923]. Алиханов пытается выгоднее представить Аварию, напоминает, что до нашествия Тимура Авария всегда была частью грузинского царства. Хотя нет сведений относительно ответа МИД Грузии, можно быть уверенным, что данная просьба не была всерьез рассмотрена в условиях, когда советизация Дагестана уже шла в полном разгаре. Грузии было не до новых территорий, ее целью было сохранить то, что ей принадлежало в рамках границ, в которых она была признана по итогам Первой мировой войны.

Победа большевиков в регионе

По мере отступления Добровольческой армии с Северного Кавказа его занимали большевики[924]. Другой силы в регионе, способной быстро уловить исторический момент, не оказалось. Грузия и Азербайджан, постоянно высказывая свои симпатии к горцам и их движению к независимости, не могли себе позволить ввести свои войска. Внутренняя и внешняя ситуация в обеих республиках была напряженной, чему способствовали территориальные споры и столкновения.

Центральная российская власть считала данную территорию своей, вследствие чего ей необходимо было укрепить свои структуры на местах, поставить полномочных комиссаров, которые должны были объявить о советизации региона. В радиосообщении в начале января 1920 года говорилось: «Скоро в состав Советской России войдут также Дон, Кубань и Терская область»[925]. Получается, большевики еще не были ни в чем уверены. Лидер большевиков в Чечне Н. Гикало 1 января 1920 года сообщал в Реввоенсовет 11-й армии: «Настроение горских народных масс в пользу Советской власти… Все горцы: дагестанцы, чеченцы, ингуши, кабардинцы — знают, что спасителем их есть Советская власть, и с нетерпением ждут прихода Красной армии…»[926]

Численное преимущество Красной армии стало огромным. На Кавказском фронте соотношение Красной армии и сил, противодействующих ей, было 3 к 1, то есть красноармейцев — 85 902 человека, против — 28 400 человек, оказывавших активное сопротивление им[927].

Большевики умело использовали и ситуации напряжения в ингушско-осетинских, казачье-чеченских и казачье-ингушских отношениях, обещая всем конфликтующим сторонам окончательное решение их проблем[928].

Хотя Совет обороны и призвал горцев вернуться на Родину, тем не менее все, кто решил узнать ситуацию на Северном Кавказе, убедились в том, что сторонникам лагеря Союза горцев Северного Кавказа не были рады. В числе первых актов большевиков стал арест и преследование активных участников Союза горцев. Первой жертвой стал А. Кантамир, который был арестован в Дагестане и полтора месяца содержался в Темир-Хан-Шуринской тюрьме. Только при переводе его в Москву[929] ему удалось сбежать и выехать в Грузию, где уже собрались все деятели Союза горцев Северного Кавказа. Посетивший в апреле 1920 года Дагестан Г. Баммат понял, что большевики не намерены вести какие-либо переговоры с Союзом горцев.

О том, что происходило на Северном Кавказе, красноречиво свидетельствует благодарственная телеграмма от Мустафы Кемаля на имя В. Ленина, датированная 14 декабря 1920 года, в которой он благодарит советского вождя за признание независимости Дагестана (Советского Дагестана!)[930]. При этом еще за две недели до этой телеграммы в Турции выражали опасения по поводу политики Советской России в отношении Азербайджана и мусульманских народов. То есть шаги, предпринятые Советами в те дни, были скорее направлены на смягчение позиции Турции[931], чем диктовались желанием создать что-то для местных народов.

Советы все еще нуждались в поддержке разных политических сил в этот период на местах, что было связано со слабостью коммунистической идеи на Северном Кавказе. Тезис большевиков о диктатуре пролетариата в данном регионе был неисполним.

При этом резонно также ставить вопрос: а куда же девалась якобы «десятитысячная» армия Горского правительства, о котором не раз говорилось в ее документах, почему она не смогла противостоять притязаний большевиков на власть? На самом деле вряд ли Горская республика имела под ружьем контингент, им обозначенный. Речь могла идти обо всех возможных отрядах, находившихся под командованием того или иного шейха, генерала и других горских деятелей. Как бы то ни было, но в феврале 1920 года на имя дипломатического представителя Горской республики поступают обращения с мест из Дагестана о тяжелой участи тех, кто верен долгу перед республикой. По данным начальника штаба Дербентского фронта некого Шурбы, на фронтах участились случаи бегства не только простых аскеров, но наблюдалось и массовое бегство из армии офицеров. По его словам, люди, доведенные буквально до нищеты и голода, питаются кореньями растений. Из-за отсутствия обмундирования отмечались массовые заболевания. Порой аскерам приходилось из-за отсутствия обуви обматывать босые ноги кусками ткани и т. д.[932] Увольнялись даже те, кто не хотел, из-за болезней, из-за невозможности лечиться, лишая тем самым фронт специалистов. Уходили лучшие, о восполнении потерь в этот период не могло