На тропе мигом стало людно, словно все происходило не в горах, а на улице Ашэдгуна. Горцы взяли лошадей под уздцы и повели их вперед, «гости» с провожатым следовали сзади, чуть приотстав.

Поселок оказался на удивление близко, в нем было темно и сонно, и казалось, беспокойство никогда не посещает эти края. Впрочем, идиллию немного подпортили смутные фигуры, шевельнувшиеся по краям занимаемой селением каменной площадки; вскрикнула ночная птица, и ей тотчас отозвалась другая… другой: провожатый Обхада и Джулаха, запрокинув голову, выпустил к небу трель, еще одну. Фигуры сторожевых отступили во тьму и замерли.

– Входите и чувствуйте себя в безопасности, – сказал тощий ятру, указывая на центральный шатер.

(В связи с тем что горцы ведут полуоседлый образ жизни, кочуя с места на место сообразно с нуждами овец, являющихся их главным источником существования, домов у ятру не существует. Эти люди довольствуются шатрами, легко разбираемыми и вновь устанавливаемыми там, куда переселяется семья.)

Эту, а также многие другие подробности из жизни ятру Обхад вспоминал, пока их вели к шатру тощего, самому большому в поселке. Когда перед гостями приподняли полог, приглашая войти, выяснилось, что внутри оный шатер даже разделен на несколько помещений. Джулаха и Обхада провели в то, где горел огонь, испуская к небесам в дыре над головами смолистый дымок. Им поднесли коврики для сидения, и все – хозяин, его соплеменники и гости – расселись вокруг пламени.

– Согласно законам гостеприимства, – промолвил тощий, – я должен предложить вам поесть и отдохнуть, а уже после раздражать ваши уши своими вопросами…

– Верно, – кивнул, мысленно усмехаясь, Обхад, – но сейчас, мне кажется, можно поступить иначе. Мы поедим и отдохнем чуть позже, а сейчас я предпочел бы поведать вам о той причине, что привела нас сюда. Кстати, господа, меня зовут Обхад, а моего спутника – Джулах.

– Мое имя – Ха-Кынг, – сообщил тощий. После этого он представил семерых ятру, сидящих рядом с ним, но тысячник не запомнил имен. Ха-Кынг, Ха-Кынг – что-то знакомое… Где-то я уже слышал…

Обхад вынужден был отвлечься от попыток разобраться с собственной памятью. Он рассказал присутствующим горцам о своей миссии и показал верительные грамоты. Ха-Кынг долго и внимательно изучал пергаментные свитки, потом кивнул и передал их владельцу.

– Мы поможем, – просто сказал он. – Только объясните, что вам нужно.

Довольный таким оборотом дела, Обхад стал объяснять:

– В общем-то, плана, как такового, у меня еще нет. Все должно решиться в зависимости от обстоятельств. Теперь у меня возникает вопрос: вы сможете выделить людей, чтобы те следили за тропами, ведущими на перевал с южных склонов гор?

– Да.

– В таком случае нам с Джулахом останется только перебраться непосредственно на Коронованный и, заготовив впрок дрова, ждать сигнала ваших людей. Получив сигнал, мы передадим сообщение в Северо-Западную, а там уж, с помощью колоколов, о нем оповестят остальные башни.

Ха-Кынг задумался.

– Хорошее решение, – сказал он наконец. – Мне нравится. И как я уже сказал, мы поможем вам в этом. Сегодня переночуйте в моем шатре, а завтра вас отведут на Коронованный. К тому времени отыщут подходящих людей.

– Великолепно! Когда я буду говорить с Пресветлым, я обязательно расскажу о том, что вы помогли нам, – пообещал Обхад. Ему было по душе то, как оборачивалось их поначалу такое сложное предприятие.

Ха-Кынг покачал головой:

– Не стоит. Это наш долг, и мы о нем еще не забыли. Такова цена нашей неприкосновенности, нашего мира и нашей свободы – и мы готовы платить.

– Скажи, Ха-Кынг, а если бы… вы не были обязаны Пресветлому – вы бы помогли нам?

– Думаю, нет, – ответил горец. – Ибо нас в таком случае не существовало бы. Пойми, не бывает рабов ятру, но нет и правителя, готового позволить нам жить независимо от его воли. Наши предки шли на крайности, мы же выбрали среднее: жизнь, свобода и служение. Не так уж и плохо, как думаешь?

– Не так уж и плохо, – задумчиво повторил Обхад. – Совсем не так уж и плохо…

Их уложили спать здесь же, в шатре, правда, в другом отделении. Тысячник заснул не сразу, но лежал тихо, вспоминая события многолетней давности. Джулаха же совсем не было слышно, словно он, стоило ему прикоснуться к расстеленному на земле ковру, тотчас перебрался в мир сновидений. Хороший молодой человек, выносливый и терпеливый, хотя и со странностями. Ну да все мы не без того…

Утро началось ранним завтраком и дальнейшим продвижением вверх по горной тропе, теперь уже в сопровождении нескольких ятру. Ха-Кынг обещал Обхаду, что на Коронованном их не оставят в одиночестве, будут подвозить еду и сообщать новости. Сказал даже, что, возможно, сам пару раз навестит их там. Ну и ладно, навестит так навестит. Может, я совершенно зря вижу в каждом ятру своих старых знакомцев. А если и так – что с того?..

Коронованный был виден уже отсюда. Высокий утес, отдаленно напоминавший завернутую в плащ фигуру человека с короной на голове, упирался в самое небо, прижимая к ярко-голубому полотнищу несколько зазевавшихся туч. Подобравшись ближе, путники заметили тонкую тропку, вившуюся до самого верха.

– Кони пройдут? – спросил тысячник у предводителя горцев, такого же тощего, как Ха-Кынг.

– Пройдут, – кивнул ятру. – Да и трава там хорошая, сочная.

У подножия утеса горцы попрощались с Обхадом и жрецом, отправившись на южную сторону Анг-Силиба, а те начали восхождение. Для этого пришлось спешиться и вести коней в поводу.

К вечеру они уже стояли на зеленой вершине Коронованного. По совету Ха-Кынга Обхад с Джулахом решили соорудить небольшой шалашик: погода стояла теплая, но наверху было ветрено, и даже зубцы короны слабо защищали от ветра, а тем паче – от возможного дождя.

Коней стреножили, Обхад принялся за шалаш, а жрец собрал веток для ночного костра и приготовил ужин.

К тому времени, когда все самое необходимое было сделано, в ущелье уже стемнело. Запели цикады, забегали в траве все те же вездесущие мыши; тихонько фыркали кони, впервые отдохнув за последние несколько суток. Сонно потрескивал хворост в костре, и жизнь снова дала послабление, втянула когти и спрятала клыки. Обхад не желал задумываться, надолго ли: за прожитые годы он научился ценить такие мгновения – без них эта самая жизнь, пускай даже рискованная, не была бы полной.

– Говорят, – заметил он, глядя в ночь, – говорят, Коронованный стоит здесь не случайно. Ты слышал эту историю? Джулах поднял голову и сонно посмотрел на тысячника:

– А? Что? Простите, я прослушал.

– Ты знаешь легенду про этот утес? – повторил Обхад.

– Н-нет, – неуверенно протянул жрец. – Наверное, это какая-то местная.

– Вряд ли, – сказал тысячник, – вряд ли. Я ее слышал в Гардгэне… и потом еще пару раз. Легенда утверждает, что Коронованный – это демон, которого Боги Ашэдгуна превратили в утес. Он когда-то проиграл младшему из них, Игроку, в кости и в качестве расплаты должен сторожить вход в страну – это ущелье.