стоит у меня за спиной.

– Нет, – отвечаю я.

Нейт вздыхает.

– Я уверен, что это важно.

Я смотрю на всех этих мужчин, которые идут на нас сквозь лес, в котором я гуляла с Нейтом. Камера скользит назад, и таким образом они никогда к нам не приближаются. Мы смотрим на них сверху, с небольшой высоты, а между камерой и мужчинами по небу летает птица. Рассматривая их, я начинаю отмечать едва заметные отличия.

– Они не идентичны, – объявляю я. – У них разная походка.

– О боже, опять твоя поразительная наблюдательность. Джозеф про нее определенно знал. Он словно создавал все это для тебя.

Я молчу.

– Но тем не менее если Джозеф никого не убивал, то это ты восприняла все неправильно, раз орала, что Джозеф убил ваших родителей. Что он пытается сказать, Ева?

– Я не уверена, что он вообще пытается что-то сказать. То есть он ведь не знал, что врежется в дерево и впадет в кому, правильно? Поэтому все то, что он запрограммировал в ту ночь, не было посланием – он пытался таким образом переработать случившееся. И он не мог все это сделать за одну ночь. Многое из этого должно было быть написано раньше.

– Тебе не кажется странным, что все это, похоже, связано с твоей поразительной наблюдательностью? С другой стороны, если убивал не он, то это ты восприняла все неправильно, так?

– Наверное.

Нейт, прихрамывая, делает несколько шагов и усаживается рядом со мной.

– Проклятая нога. Так раздражает.

– Болит?

Он быстро кивает.

– Когда я пытаюсь разгадывать подобные загадки, я о ней не думаю. Помогает отвлечься. Ты можешь выделить среди этих фигур того, кто соответствует мужику на отдельном экране?

Я вздыхаю.

– Это может занять какое-то время. Хочешь уйти и оставить меня здесь? Принесешь роллы с инжиром?

– Вначале покажи мне, что ты видишь. Я настроил все, как и раньше: кликаешь по фигуре – и она становится серой.

– Хорошо. Некоторые из них склоняют головы вбок. Исключаем их. – Я кликаю по нескольким мужчинам. – Некоторые слегка прихрамывают. Некоторые крутят тазом больше, чем тот, который нам нужен. Вот этот при ходьбе ставит ноги на переднюю часть стопы. Вот у этого плохо сгибается лодыжка, а у этого короткие ахилловы сухожилия, и он немного подворачивает большие пальцы. И так далее.

– Боже, Ева, я едва ли способен все это заметить. Ты могла бы работать в полиции.

– Думаю, у них есть компьютеры, которые выполняют подобную работу гораздо лучше, чем я.

– На самом деле это мысль. Я могу написать программу, которая сможет это сделать.

– Думаю, сейчас я справлюсь быстрее. Меня это не напрягает.

На самом деле мне нравится хоть раз побыть экспертом в наблюдательности.

* * *

– Вот этот. – Я показываю на экран, на единственного мужчину, который не стал серым.

– Хорошо. – Нейт сразу же кликает по мужчине и что-то печатает.

Из колонок справа и слева от меня вылетают звуки выстрелов. Потом звучит детский голос:

– Джозеф, нет!

Мы снова оказываемся в спальне моих родителей. Там хаос. Везде кровь. Мужчина падает на пол, женщина бежит вперед, держа на руках младенца. Вне поля нашего зрения, но совсем рядом находится еще один человек, к которому бежит женщина. Еще выстрелы. Женщина падает, пытаясь защитить ребенка, но он ударяется головкой о край прикроватной тумбочки.

– Я это не контролирую, – говорит Нейт. – Ничего не могу сделать, придется смотреть. Но женщина – это определенно твоя мать.

Меняется угол обзора, теперь мы смотрим на комнату сверху, но не с одной точки, создается впечатление, будто мы летаем.

– Смотрим глазами вороны? Если бы она летала по комнате? – уточняю я.

– Вот Джозеф!

Нейт показывает на мужчину в бейсболке и футболке, точно такого же, как стрелок, которого мы видели в предыдущий раз. Но у него нет оружия. Он прыгает вперед и сражается с еще одним мужчиной. Этот второй мужчина стрелял из ружья, не Джозеф. Но его лицо скрыто из виду. На нем тоже бейсболка и черная футболка. Джозефу удается вырвать у него ружье.

«О боже, о боже».

Стрелок одет точно так же, как Джозеф. Я допустила ошибку. Ужасную ошибку.

Я сжимаю кулаки.

– Кто этот человек? Мужчина с ружьем?

– Не знаю! Его лицо скрыто.

Стрелявший мужчина исчезает из поля зрения. Джозеф бросает ружье и кидается к лежащим на полу мужчине и женщине. Он плачет. Он точно обезумел от горя. Он пробует пульс у обоих, трясет их, рыдает. Он поворачивается к нам, его лицо четко видно. Разрешение не очень высокое, но Нейт объявляет:

– Это точно Джозеф.

Джозеф весь в крови. Но, по крайней мере, судя по написанной им игре, он никого не убивал. Это сделал другой человек, но мы так и не знаем кто.

Глава 55

Я стучусь в дверь дома, где вырос Стивен, первый парень моей мамы. Я ожидаю встретить человека, который про него никогда не слышал, но проверить все равно стоит. Мне пришлось позаимствовать велосипед Нейта, чтобы сюда добраться. Из-за этого я одновременно боюсь, чувствую себя уязвимой и представляю себя одной из «Великолепной пятерки»[48].

Дверь открывает женщина примерно того же возраста что и Пегги, но гораздо более дряхлая. Она, сгорбившись, держится за косяк и щурится, глядя на меня.

– Да?

– Простите, что побеспокоила вас. – Я на самом деле чувствую себя виноватой из-за того, что ей явно пришлось приложить немало усилий, чтобы добраться до двери. – Я ищу Стивена, который жил здесь много лет назад.

Она с минуту смотрит на меня, потом резко хватает меня за руку.

– Где он? Вы его видели? Вы видели моего Стивена?

Я инстинктивно делаю шаг назад.

– Нет, нет, простите. Я его ищу. Я его не видела. Это ваш сын?

Она внезапно начинает плакать.

– О, простите. Мы можем зайти в дом?

Она прекращает плакать так же резко, как начала.

– Вы кто? Что вам нужно в моем доме?

– Я… дочь Эсси, – представляюсь я. – Той Эсси, с которой Стивен дружил в школе.

Она качает головой, словно озадачена.

– Боже праведный. Бедная девушка, которая… Вам лучше войти в дом.

Она ведет меня по узкому коридору, стен не видно за горами газет. Мы заходим в кухню. На всех поверхностях стоят пустые жестяные банки, толстая полосатая кошка лежит на плите. Она ненадолго открывает глаза, потом снова закрывает. Надеюсь, что хозяйка не станет предлагать мне чай.

– Я заварю вам чашку чая, – говорит она. – А вы объясните мне, в чем дело.

– Я сама