Он ненадолго задумался перед тем, как ответить:

– Если таково твое намерение, Кэсси, то позволь мне сказать:

И тогда, мисс фея-невинность, Впереди у нас ночь и близость. Но тут встает вопрос: кто победит? Ведь правила игры в любовь не отменить.

– Ну что ж, начнем. – Она легко провела кончиками пальцев по его плечам. – Мне так нравятся твои плечи, Коулт. Они прекрасны, – теперь она касалась его плеч уже не пальцами, а языком, – они такие широкие, такие мускулистые.

– Мне приятно, что они нравятся тебе.

На лбу у Коулта выступили бисеринки пота.

– Мне нравится трогать твое тело, Коулт, – глаза у нее весело заблестели, а бровь лукаво изогнулась, – тут есть что потрогать.

– Пожалуй, да. И ты думаешь, что тебе хватит недели, чтобы успеть до всего дотронуться?

– Причем много-много раз.

Она нагнулась и коснулась языком одного из его сосков. Он вздрогнул, а она удивленно посмотрела на него:

– О, тебе приятно.

Она снова склонилась и снова лизнула языком сосок, затем нежно зажала его между зубами. Вздох вылетел между губ Коулта.

– Я думаю, что нашла твою ахиллесову пяту, крутой парень.

– Тут ты ошиблась, радость моя, – схитрил он. – Моя ахиллесова пята находится у меня между ног. Она ждет своего часа, чтобы получить наслаждение от встречи с тобой.

Кэсси скинула рубашку и сорочку. Две ее остроконечные груди очутились прямо перед его взором, причем так близко, что у него от волнения пересохло во рту.

С соблазнительной улыбкой, с которой, наверное, Клеопатра смотрела на Марка Антония, чтобы тот сбросил свои доспехи, она прошептала:

– Тебе нравятся мои груди, Коулт?

– О да, очень нравятся.

Она поднесла его руку к одной из своих грудей, чему он, разумеется, ничуть не противился. Он обхватил рукой эту восхитительную округлость и принялся ифать большим пальцем с ее соском.

– Тебе это доставляет удовольствие?

– Еще какое! – ответил он.

– Мне тоже приятно. Не хочешь ли ты попробовать, их на вкус?

Не успела она закончить предложение, как он жадно припал ртом к ее груди. Прерывисто дыша и вздыхая, она отклонила назад голову и закрыла глаза.

Потом со сдавленным стоном она прильнула к нему, ее упругие округлости опалили ему грудь. Кэсси обхватила его лицо руками и припала к его губам жадно, глубоко, горячо; каждая жилка его тела затрепетала от наслаждения.

– Кто научил тебя этому? – спросил ее Коулт, когда она оторвалась от его губ.

Его голос был хриплым от желания.

– Ты научил, – вымолвила она, снова припадая к его рту.

На этот раз их языки соприкоснулись. Он обхватил свободной рукой ее за шею и прижал ее плотнее к себе. Вскоре у него внутри все запылало. Он выдержал еще секунд десять, затем расчетливо прервал поцелуй.

– Я люблю тебя, Коулт, – прошептала она.

– У меня нет слов, чтобы выразить, как я люблю тебя.

– Судят не по словам, а по делам, – ответил он.

Он схватил Кэсси за руку и накрыл ее рукой холм у себя между ног, что вызвало у нее почти невыносимое по своему сладострастию чувство. Он принялся неловко теребить ширинку у своих брюк. Кэсси, выпрямившись, помогла ему расстегнуть ее до конца, а затем стащила с него брюки. Едва только она собралась отбросить брюки в сторону, как Коулт остановил ее:

– Погоди. Мне надо кое-что достать из кармана.

Она подала ему брюки, и он быстро вынул какой-то мелкий предмет.

– Что это такое?

– Ключ от наручников. – С этими словами он открыл замок и освободил свою руку.

Она замерла, пораженная.

– Значит, ты мог открыть наручники все это время.

– Что верно, то верно. Я оставил ключ у себя на память о тебе, когда мы расстались.

– И все это время ты водил меня за нос.

– Я был твоим беспомощным пленником.

– Это гнусный обман.

– Да, точно такой же, когда ты заставила меня поверить в то, что упираешься в мой живот заряженным револьвером. Но об этом потом, а сейчас я намерен поквитаться с тобой.

Заметив враждебный блеск в его глазах, Кэсси отпрянула в сторону. Но не успела она разгадать его намерения, как он схватил ее за руку и защелкнул браслеты у нее на руках.

– Теперь сядь и успокойся.

Коулт принялся ходить взад и вперед по комнате.

– Ты самая своенравная, бесстыжая и коварная женщина, которую я когда-либо встречал. – Он резко повернулся и ткнул в нее пальцем. – Я сказал тебе перед отъездом, что вернусь, когда покончу со своими делами в Калифорнии. Но нет, это оказалось тебе не по нраву. Ты непременно должна настоять на своем.

– Ты меня осуждаешь? В последний раз мужчина поцеловал меня на прощание и сказал, что вернется, и я прождала его целых пять лет. Признаю, все, что ты сказал обо мне, – это правда. Но я также знаю, что я вовсе не та утонченная леди, на которой ты предпочел бы жениться. Но, Коулт, ни одна женщина на свете не будет любить тебя так сильно, как я.

– Да, ты также склонна к поспешным и неверным выводам. Когда я говорил тебе, на какой именно женщине я предпочел бы жениться?

– Разумеется, ты не говорил об этом вслух, но твои действия красноречивее любых слов. – Глаза Кэсси тревожно забегали, когда он снял ремень с револьвером. – Что ты намерен делать?

– Я же сказал, я хочу кое, за что с тобой поквитаться.

Он перекинул ремень под цепью, соединяющей наручники, поднял ее руки вверх, затем застегнул ремень через железную спинку изголовья кровати.

– Тебе удобно, дорогая? – насмешливо произнес он и, нагнувшись, легко поцеловал ее в губы.

– Я, по крайней мере, оставила тебе одну руку свободной, – возразила она.

Он отшвырнул в сторону один ее сапог с чулком.

– Кэсси, я влюбился в тебя в тот самый миг, когда встретил тебя.

Другой сапог вместе с чулком полетел в угол вслед за первым. Он расстегнул на ней ремень и начал аккуратно снимать с нее брюки.

– Ты смелая, энергичная, неутомимая, стойко переносишь боль… Ты не приподнимешь немного бедра, милая?

Испытывая в равной мере и страх и неприязнь, она исполнила то, о чем он просил. Он снял с нее брюки и швырнул их на пол.

– У тебя хорошее чувство юмора, ты превосходно умеешь обращаться с лошадьми, и у тебя самая аккуратная попка, которую я когда-либо видел, как в брюках, так и без них. Чего же больше может желать мужчина, выбирая себе жену?

Кэсси открыла рот от удивления, когда он схватил за вырез сорочки и разорвал ее на две половины. Затем он сорвал с нее обе половинки и отбросил их в сторону. Они упали в одну кучу вместе с ее брюками.