Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я ж ещё не сказал ничего, Федь.
— Всё, что он скажет — это...
— Теодор. Пусть он скажет.
И я сказал:
— Эта хитрожопая прошмандовка каким-то образом научилась принимать мой облик. Ну, внешне-то он и так — моя копия. Но он нарастил аватару волосы, взял такой же базовый шмот, сменил ник на мой. Этого, наверное, было бы недостаточно. Я не знаю, что он исполнил, что Система воспринимала его как меня. Мне приходили штрафы за е**ю транссексуалов на улице, осёл послушал его приказа и сожрал в доме всю траву, а звуковик в студии по его команде уничтожил наш почти записанный альбом за три дня до этой встречи. Я всё на Танигаву грешил, но он сам проговорился, когда появился в Митреуме. Сказал, что встретил осла. И... я тогда чутка на взводе был, но потом до меня дошло, что было не так. Когда этот дебилоид появился в Митреуме, он был моей копией. В плаще, с волосами. А потом он ненадолго исчез и появился снова, уже вот как сейчас, в пиджачке. Ну и видосик, конечно, в тему пришёлся. До меня, в целом, дошло, ага. Он-то полагал, что в реале я действительно вот-вот дуба врежу, и хотел избежать совсем уж лютых неприятностей. Обламывал меня, репутацию мне портил. Чтоб я сдался и забухал спокойненько. И тогда я буду не на виду, меня можно будет спокойно стереть, если приспичит.
Палыч медленно повернул голову к бледному Федьке. А Доброжелатель, грустно усмехнувшись, сказал:
— Ты не совсем правильно понял, Мёрдок. Стереть тебя ему не по силам в любом случае. Просто ты внезапно из маргинала превратился в городского героя. Твоя музыка стала набирать популярность. Кое-кому... — Доброжелатель усмехнулся опять, — кое-кому пришла в голову идея устроить концерт в реале. Ты оказался в двух шагах от того, чтобы стать мега-звездой планетарного масштаба, хотя сам этого ещё не знал. И это его подкосило. Он не мог позволить тебе так высоко взлететь. Вот он и пытался дискредитировать тебя, рассорить с группой. Ну а уничтоженный альбом... Это уже был акт отчаяния.
— Я ушам не верю, — сказал Палыч. — Теодор, это... Это...
— Это недоказуемый бред, — неожиданно спокойно сказал Федька. — Вы не найдёте никаких логов, подтверждающих вашу версию.
— Само собой, — фыркнул я. — Ты за собой хорошо подчистил.
— Полагаю, на этом можно и закончить. — Федька встал. — Как вы верно заметили, каждый знает то, что знает. И пусть так и остаётся. Мы, те, кто находится в этом зале, в курсе ситуации. А больше — никто. Вот такие вот бутерброды с дерьмом, ребята.
Я дал ему несколько секунд поторжествовать, а потом спокойно сказал:
— Да, только ты не учёл, что в реале ещё один человечек знает правду.
Федька и Палыч уставились на меня. А Доброжелатель, опустив взгляд, улыбнулся.
— Кто?! — спросили меня два голоса.
Конь в пальто.
А именно — Мудайкл. Бывший Сандры. Когда ещё он смутно угрожал мне, что чем-то может погубить моего брата, что что-то о нём знает. Вот теперь всё и встало на свои места.
— Не суть важно, мужики, — встал и я. — Каждый знает то, что знает. И делает, что до́лжно. И помнит о том, что только один Мёрдок по-настоящему держит всех за яйца.
Доброжелатель с Палычем поднялись. Палыч выглядел нереально злым — ситуация выскочила у него из лапок и сделалась непонятной. Ну, звиняй, мужик. Это рок. Таков путь. Таков план.
— Я полагаю, все сознают риски, — процедил сквозь зубы Палыч и протянул мне руку.
— Приятно было с вами со всеми по**здеть, — кивнул я. — Думаю, все сознают, что концерту лучше бы состояться не позже мая. Я календарь куплю. Отрывной — он драматичнее.
Я пожал руку Палычу и Доброжелателю. Доброжелатель вдруг спохватился и достал из внутреннего кармана письмо.
— Тебе, — улыбнулся он.
Я взглянул на конверт. «Мёрдоку от мамы». Сердце ёкнуло.
— Что?! — вскричал Федька. — Ты... Ты ей рассказал?!
— Кто-то же должен вести себя по-человечески, — сказал, не глядя на него, Доброжелатель. — Я не хотел, чтобы женщина узнала эту новость из рекламы концерта.
— Я сам собирался ей сказать, просто мне нужно было время, и я...
— Ладно тебе, Теодор. Мы все прекрасно знаем, что у тебя нет и никогда не было яиц, чтобы совершать поступки.
— Кстати, да, — вспомнил Палыч. — Мёрдок, твой брат больше не является куратором. Я принял решение по максимуму освободить его от сношений с виртуальным миром вплоть до смерти, после которой он станет здесь полноправным жителем. Если с твоей стороны нет возражений, то — Доброжелатель твой новый куратор.
— Принято, — кивнул я.
— Вот и отлично.
Палыч исчез. Потом — Доброжелатель. И мы остались с Федькой один на один.
— Так ради чего? — спросил я. — Что, реально только из зависти?
— Зависть? — переспросил он. — Ты называешь это завистью? Ваня, ты не понял. Я дал старт проекту, который уже меняет мир, который забирает у людей извечный страх смерти и вместо него даёт даже не надежду, а — уверенность. Я работал, не покладая рук. Я добился всего в своей жизни. Я звонил матери каждый день, но всё, что я от неё слышал: «Ванечка то, Ванечка это!» Ах, Ванечка лежит в клинике с передозом! Ох, Ванечке сломали ноги в Кении! Ай, Ванечка на гастролях совсем рядом, может, заедет...
— Ты чё, английский по Duolingo учил? — не выдержал я.
— Заткнись! — заорал Федька и ткнул в мою сторону трясущимся пальцем. — Все только по тебе с ума и сходили, а ты только пил и куролесил, как хотел! Я создал целую империю, но знаешь, кем я был для всех тут? «А, это Теодор, брат того русского психа!» И если бы это началось только после наследства! Но так было всегда! В школе девушка, которую я любил, отдалась тебе...
— И ты решил в отместку увести Ингу? — фыркнул я.
— Да! — заорал Федька, краснея от ярости. — Теперь ты об этом знаешь — вот живи и думай, как мы с ней занимаемся сексом, а ты ничего, ничегошеньки не можешь сделать!
— Так ты меня для того и оцифровал? Чтобы я тут