Охотоморское российское анклавное одиночество

Казалось, все покончено с нерегулируемым браконьерским анклавным промыслом в водах морей России. Но не тут-то было. Рыболовный флот опять же Польши, республики Корея и КНР начал переходить из центральной части Берингова моря в центральную анклавную часть Охотского моря, площадь которой едва достигает 2,7 % от площади моря. Вновь нерегулируемый, браконьерский промысел минтая. Замечу, что в этот раз нет японских судов. Япония, как ответственное приморское рыболовное государство Северо-Западной части Тихого океана, сделала надлежащие выводы из уроков Берингова моря и сдержала свои суда от промысла в анклаве Охотского моря. Остальным государствам – Польше, Республике Корея и КНР уроки Берингова моря – впустую. Начался новый-старый сценарий переговоров о прекращении ими разрушительного промысла. К тому же, суда этих стран незаконно заходили в нашу 200-мильную зону для промысла. Пошли аресты, штрафы. И все равно промысел осуществляется. Демарши по дипканалам результатов не дают – слаба еще была новая Россия, да и либеральному правительству Ельцина наскучило все время заниматься каким-то минтаем. К тому времени Министерство рыбного хозяйства нашей страны превратилось в комитет по рыболовству, статус которого упал, как говорят моряки, ниже ватерлинии. Тем не менее, связи, авторитет наших специалистов пока был в цене. Удалось подготовить обращение Парламента России к своим коллегам в Польше, Республике Корея и КНР. По нашей рыбацкой линии с помощью МИДа заключено было правительственное соглашение с США по Охотскому морю с тем, чтобы оказать дополнительное давление на страны, поощряющие браконьерство. Велись переговоры с Украиной о заключении с ней межправительственного соглашения аналогично американскому с тем, чтобы создать еще большее давление на Польшу, Республику Корея и КНР. И все же никак не удалось свернуть этот охотоморский анклавный промысел минтая. Повторюсь, слаба была Россия, воли у руководства страны для решительных действий не хватало. Да и как будет хватать, когда президент Ельцин на обращение ряда американских фирм о промысле ими минтая в наших водах, и, прежде всего, в Охотском море, начертал: «Решить вопрос – я же Бушу обещал». Воистину, не знаешь, что делает левая и что делает правая рука «царя России – Бориса». Пришлось уже у себя дома нам, рыбакам, открывать второй фронт по защите запасов минтая.

Главы делегаций США посол Т. Пикеринг и России заместитель руководителя Росрыболовста В. Зиланов скрепляют договоренность по Охотскому морю крепким рукопожатием

Остался у нас, рыбников один только выход сворачивать самостоятельно отношения с Польшей Кореей и Китаем в области рыболовства, а они получали квоты в нашей 200-мильной зоне по межправительственным соглашениям или идти на развитие такого сотрудничества в обмен на прекращение ими нерегулируемого промысла в анклаве Охотского моря. Так и действовали. Несколько увеличили их квоты по минтаю в нашей зоне, правда, на платной основе. Получили от них заверение о прекращении нерегулируемого промысла в анклаве Охотского моря. Так была решена, правда не лучшим образом, и эта анклавная проблема. Теперь уже в одиночестве. Союзников в рынке нет, только материальная выгода. А истинные союзники российского государства – флот и армия – пока тоже слабы в защите наших рыбных интересов. Вот каков, на мой взгляд, урок уже из охотоморской проблемы. По моей личной оценке, как участника этого переговорного процесса, более одинокой Россия в ходе переговоров в области анклавного охотоморского рыболовства еще никогда не была, как в этом случае.

И тем не менее, параллельно решение этой проблемы, именно охотоморской, шло и на высоком международном уровне – по линии ООН с участием более 140 государств на Конференции по трансграничным рыбным запасам и запасам далеко мигрирующих рыб. Российская делегация, которую на протяжении более четырех лет было поручено правительством возглавлять мне, настойчиво добивалась и добилась, чтобы ситуация по анклаву Охотского моря была бы обсуждена, а правовое ее решение было отражено в итоговом документе – многостороннем межправительственном соглашении. Так в тексте Соглашения об осуществлении положений Конвенции ООН по морскому праву, касающихся сохранения трансграничных рыбных запасов и запасов далеко мигрирующих рыб и управления ими, появилась статья относительно районов открытого моря, полностью окруженные районом под национальной юрисдикцией одного государства. Из всех существующих в Мировом океане морей, подпадающих под эту формулировку, имеется только одно море – Охотское. Это уже было действительное, поистине достойное нашего рыболовного сообщества, международное признание силы рыболовной дипломатии России.

Баренцевоморский российско-норвежский анклавный тандем

Параллельно с проблемами анклава Охотского моря этот же вопрос медленно набирал обороты в Баренцевом море, где в его центральной части также ограничен с востока и юга 200-мильными зонами России-Норвегии и восточной границей Договора о Шпицбергене 1920 года образован анклав площадью 80 тыс. км2, или около 6 % площади моря. В нем периодически образуют, правда, не каждый год, скопления мигрирующей трески, мойвы, сельди, сайки зубатки, иногда пикши. Сюда начали наведываться вначале суда под разными удобными флагами Панамы, Вануату, Грузии и т. д. Можно предположить, что на этих судах была наша российская «братия», вышедшая из-под контроля не только честно работающего рыболовного сообщества, но и государства. Затем в этом районе появились суда под флагом Исландии и Дании (Гренландия). А это уже серьезная заявка на широкомасштабный лов. По тем данным, которыми располагали мы и норвежцы, вылов достигал порядка 20–30 тыс. т в год. В рамках советско-, а затем и российско-норвежской смешанной Комиссии по рыболовству начались двухсторонними консультации по принятию мер по прекращению такого нерегулируемого браконьерского промысла.

Оценка сложившейся ситуации и подходы по ее решению были различными у специалистов России и Норвегии и даже несовпадающими. Например, специалисты-рыбники с нашей стороны, а на первоначальном этапе я их возглавлял, настаивали на постоянном «мягком» решении этого вопроса по отношению к исландцам и гренландцам и «жестоком» вплоть до ареста судов под удобным флагом, тем более, что с пойманной рыбой он идут через норвежскую либо российскую 200-мильные зоны.

Этот вариант не очень был симпатичен нашему МИДу, да и норвежцы не горели желанием принимать крутые меры. Боялись – сегодня жесткие меры к судам под удобным флагом (Грузия, Панама, Вануату), а завтра братьев – скандинавов, исландцев – придется прижимать. Логика была в этом. Тогда мы высказали другой вариант – ничего не предпринимать. Начнется похолодание в Баренцевом море – рыба уйдет в западном направлении, и все суда, включая суда Исландии и Гренландии, сами покинут этот район. Но и это не было принято.

Оставался вариант заключения как-либо компромиссного межправительственного Соглашения, но без создания для этих целей международной организации по типу, как это было сделано в Беринговом море. Дело в том, что на анклав Баренцева моря уже распространялся режим международной организации – НЕАФК. И ни мы, ни норвежцы не были заинтересованы разрушать существующий международный режим. Скрытая же проблема заключалась еще и в том, что западная граница анклава, по мнению норвежцев – это восточная граница объявленной ими так называемой 200-мильной рыбоохранной зоной вокруг Шпицбергена. Мы же, как и исландцы, не разделяли такой подход – нет никакой рыбоохранной 200-мильной зоны, есть только район договора о Шпицбергене 1920 года. Отсюда еще одна уже политическая трудность. Словом, переговорный процесс по этой непростой проблеме возглавили с обеих сторон специалисты министерства иностранных дел, а рыбаки были отодвинуты в консультанты. Так родилась межправительственная договоренность – Соглашение между Норвегией – Россией и Исландией, которая положило конец и этому нерегулируемому браконьерскому промыслу в анклаве Баренцева моря. Здесь уже вновь, как и в Беринговом море, сыграло положительную роль объединение уже советско-, а затем российско-норвежского сотрудничества.