— Да, сэр, — сказал я, активно потея. Меня мутило от страха. Я действительно испугался, что меня сейчас вырвет. Больше того, я подумал, что сейчас у меня приключится сердечный приступ.

Лайонз внимательно посмотрел на меня и положил руку мне на плечо:

— Не волнуйтесь, мистер Москович. И не переживайте за Склейджа. Он свое дело знает. А вы, пожалуйста, соберитесь. С вами все будет в порядке. А как же иначе?! Вы — мой козырной туз в рукаве. Так что не подведите меня, хорошо?

— Да, сэр. Да.

Лайонз проверил, нет ли пропущенных сообщений на мобиле, и обернулся к мужчине с ноутбуком на заднем сиденье:

— Мы можем еще подождать? Тот покачал головой. Лайонз повернулся к нам.

— Ну, ладно. Готовы? — спросил он. — Удачи!

Он кивнул и, не дождавшись, пока мы ответим: «И вам того же», распахнул дверцу и решительно вышел наружу. Его поглотила штормовая волна фотовспышек и криков. Я на секунду закрыл глаза, сделал глубокий вдох, схватил Рамону за руку и нырнул в это бурное море кошмаров.

Теперь я узнал, что должен чувствовать человек, заживо проглоченный гигантским китом. Мы продвигались сквозь плотную толпу, словно обломки разбитого корабля, попавшие в тесный пищеварительный тракт морского чудовища и увлекаемые вперед грохочущим, ритмично пульсирующим потоком. Но уже через пару секунд этот метафорический левиафан выплюнул нас на освещенную сцену — целых и невредимых и даже совсем не помятых. Я растерянно огляделся и увидел на сцене Лайонза, Орал-Би, Марри, Рамону, нескольких интеллигентного вида мужчин в дорогих элегантных костюмах — адвокатов, насколько я понял, — и целый штат техников, режиссеров и операторов. «Главное, не смотри на толпу, — твердил я себе, как заведенный. — Не смотри на толпу». И разумеется, как только меня усадили на определенный мне стул, я первым делом взглянул на толпу.

Лучше бы я умер вчера…

Это было покруче толпы болельщиков на финальном матче чемпионата НБА в «Staples Center». Партер с раскладными стульями, как я понимаю, предназначался для представителей прессы. Если считать вместе с телевизионщиками, их там было, как мне показалось, не меньше двух тысяч. Неужели наша история вызвала такой интерес?! Похоже, сегодня в стране и в мире не происходило вообще ничего: никаких значимых событий, достойных упоминания в новостях. Хотя, с другой стороны, Орал-Би — все-таки не местечковая знаменитость. Он у нас суперзвезда международной величины.

Я заметил, что полиция перекрыла улицу, ведущую на площадь, но когда они убрали барьер, чтобы пропустить наш кортеж, несколько сотен людей прорвались внутрь, и теперь полицейские пытались выпихнуть их за барьер. Я так понял, что непосредственно на площадь пропускали лишь представителей прессы и что конференция не начнется, пока не выдворят всех посторонних. Эта отсрочка была нам на руку. Может быть, Склейдж успеет доехать сюда с утешительными новостями еще до начала…

А вот чего я не заметил в своем шоковом оцепенении и страхе — вернее, заметил, но не сразу, — так это выразительной тишины, воцарившейся среди операторов рядом со сценой при моем появлении. Я оглядел ошеломленные лица людей, стоявших прямо под сценой. Они все смотрели на меня. Все как один.

Оглушительный рев толпы постепенно затих, превратившись сначала в настойчивый низкий гул, а потом — в тихий шелест приглушенных голосов. Когда же Лайонз в сопровождении своего адвоката подошел к центральному микрофону, на площади воцарилась почти абсолютная тишина. Я так понял, что мы начинаем.

Адвокат Лайонза, элегантный пожилой джентльмен, похожий на Кении Роджерса, но с ярко выраженными еврейскими чертами, встал перед микрофоном. Люди на площади затаили дыхание.

— Леди и джентльмены, спасибо, что вы пришли к нам сюда. Меня зовут Марк Левин. Я ведущий юрист студии «Godz-Illa Records». Как вы уже знаете, моих клиентов — Авраама Лайонза и Брандена Белла, более известного как Орал-Би (восторженные крики где-то в толпе, тут же заглушённые неодобрительным свистом, за которым последовало недовольное шиканье со всех сторон) — бездоказательно обвиняют в серьезном мошенничестве. Мы собрали вас здесь, чтобы ответить на все ваши вопросы и снять с себя эти нелепые обвинения. Мы дорожим репутацией студии и доверием наших многочисленных поклонников, и если кто-то решил очернить наше доброе имя, мы не будем сидеть сложа руки. Вот почему я немедленно передаю слово мистеру Аврааму Лайонзу.

Раздались сдержанные аплодисменты. Лайонз встал перед микрофоном. Не человек, а скала: невозмутимый, спокойный, с абсолютно каменным лицом. Площадь взорвалась сполохами фотовспышек.

— Леди и джентльмены, уважаемые представители прессы, наши верные друзья и поклонники, уважаемые телезрители, которые смотрят нас по всему миру, добрый вечер. — Лайонз с достоинством поклонился. Даже не поклонился, а чуть склонил голову. — Сегодня я буду говорить и от своего собственного имени, и от имени нашей компании, и от имени мистера Брандена Белла, наиболее талантливого исполнителя рэпа из всех, существующих на данный момент в индустрии, которую мы представляем, и от имени некоторых других очень достойных людей, которых я вам представлю чуть позже. Но прежде всего я хочу заявить, что обвинения, выдвинутые в наш адрес, совершенно абсурдны, нелепы, в крайней степени оскорбительны, и самое главное — категорически безосновательны и ЛЖИВЫ. Я повторяю для телекамер, — Лайонз взглянул прямо в нацеленный на него объектив ближайшей телекамеры, — все обвинения в мой адрес, в адрес нашей компании и особенно в адрес Орал-Би, наиболее успешного и одаренного исполнителя на современной рэп-сцене, абсолютно безосновательны и ЛЖИВЫ. Я попрошу журналистов, работающих для печатных изданий, выделить это последнее слово большими печатными буквами.

Щелчки затворов многочисленных фотокамер отдавался глухим звоном в ушах. В толпе раздавались какие-то единичные выкрики, но я не смог разобрать слов.

— Вчерашний день стал поистине печальным не только лично для нас, но и для всех представителей шоу-бизнеса, так или иначе причастных к культуре хип-хопа, — продолжал Лайонз. — Были поставлены под сомнение честность и искренность одного из наших величайших — не побоюсь этого слова — артистов. То, в чем его обвиняют, — это просто смешно. Орал-Би — настоящий. Настоящий, как сама жизнь. Все его композиции пронизаны болью и яростью. Болью, которую терпишь, стиснув зубы. Это та самая правда жизни, которую можно познать только на собственном опыте. Он пишет о том, что он выстрадал сам. О своем трудном детстве. О взрослении в гетто. О формировании характера. О воле к победе. О преодолении бессчетных препятствий на пути к становлению личности. О том, как человек из самых низов сумел добиться признания, богатства и славы. Такое, друзья мои, не получится подделать при всем желании. Талант такой мощи не вырастишь в тепличных условиях. Орал-Би — настоящий, и это его настоящая жизнь. (Театральная пауза.)

Я не уверен, что мне не послышалось, но я мог бы поклясться, что кто-то из задних рядов выкрикнул: «ЧУШЬ СОБАЧЬЯ!». Однако Лайонз, похоже, этого не слышал.

— Но что самое мерзкое, — продолжал он, — эти абсурдные обвинения — лишь малая часть всей истории. Очень нелицеприятной истории, а именно грязной попытки шантажа поистине эпического масштаба. Попытки, предпринятой одним джентльменом, если вообще можно назвать «джентльменом» настолько нечистоплотного человека — человека, которого я бы назвал «криминальным гением», но не назову исключительно в силу того, что мне не хочется сделать ему приятное. Потому что я доподлинно знаю, что он сам бы воспринял подобную характеристику как комплимент. Этот… змей в человеческом облике… на протяжении многих лет безнаказанно творил зло, манипулировал людьми с помощью принуждения, обмана и шантажа, беззастенчиво обогащался на чужом горе и ждал подходящего случая, чтобы провернуть свою главную аферу. Сорвать по-настоящему крупный выигрыш. Создать свой magnum opus[9]. — Лайонз вновь выдержал паузу, и я снова услышал, как кто-то из задних рядов выкрикнул что-то до жути похожее на «ЧУШЬ СОБАЧЬЯ! ДОЛОЙ!». Лайонз опять не услышал. Или просто сделал вид, что не слышит. — Этого человека зовут Джерри Сильвер. Мистер Сильвер — малоизвестный агент, представляющий интересы практически неизвестных, начинающих актеров, писателей, художников и музыкантов, — получал неплохие доходы, шантажируя своих бедных, отчаявшихся клиентов. Я бы сравнил этого человека с мастером-кукловодом, который посредством умелых манипуляций с привлечением зависимых от него людей — его послушных марионеток — на протяжении последней недели вымогал у меня и моей компании ДЕСЯТЬ… МИЛЛИОНОВ… ДОЛЛАРОВ, угрожая предать огласке эту вымышленную скандальную историю, которая, как он предполагал, даже будучи ложью, разрушит музыкальную карьеру Орал-Би и навсегда опорочит доброе имя «Godz-Illa records». — Лайонз покачал головой. Толпа загудела, переваривая услышанное. Теперь я уже явственно слышал возмущенные возгласы, но что именно кричали — так и не разобрал. — И Джерри Сильвер почти добился своего, — продолжал Лайонз. — Но нам удалось разгадать его подлый замысел.