Каково самое важное свойство этой молитвы? Посмотрите, каждая ее строчка – это движение души, это внутренний акт, который совершается нами – при условии, разумеется, что эти слова произносятся искренне. Это вполне можно отнести и к следующему стиху:

11 Хлеб наш насущный дай нам на сей день;

Д: А почему именно это – хлеб насущный? Что это значит? И почему – «на сей день»?

В: Большего не проси.

А: Потому что завтра ты уже можешь быть в других мирах. Как вы думаете, о чем эти слова говорят тому, кто их читает? Сколько раз в этой молитве встречается слово «наш»? Посмотрите: Отче наш, хлеб наш, оставь нам, как и мы, и не введи нас, но избави нас. В этой молитве звучат только множественные местоимения. Какое чувство при этом возникает?

М: Соборность.

А: Да. Это самое точное слово, которое можно подобрать по отношению к этому феномену: соборность. Очень сильное чувство от того, что ты молишься не один, а вместе со всеми остальными людьми. Обратите внимание на то душевное состояние, которое эта молитва вызывает в нас. Наш, мы, нас, нам… Самое главное, чего в ней нет – это ощущения собственной исключительности, исключенности и эговости. Эго здесь отсутствует: мы чувствуем себя молящимися вместе с очень большим количеством людей, и перед Богом мы все равны. Именно поэтому я верю в то, что Иисус действительно произносил эти слова. И когда Он говорил о новой церкви («… и на сем камне создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» (Мф. 16.18)), Он действительно хотел создать некое сообщество, некую соборность людей мыслящих и чувствующих – не одинаково, конечно, но в одном направлении.

Теперь слово «насущный» – что нам насущно необходимо? Что обозначает слово «насущно»?

Д: Жизненно.

А: Так говорят, когда хотят отсечь все ненужное: возьми с собой только то, что тебе насущно необходимо. Можно ли у Господа попросить предмет роскоши? «Пошли мне, Господи, „Роллс-Ройс“… А еще виллу на Багамах – очень нужна. Господи, как она мне нужна…» Можете себе такое представить? Когда мы произносим «хлеб наш насущный», внутри моментально происходит глубокая, хотя и не всегда зримая, работа – смирение и оставление всех похотливых мыслей о бренных вещах мира сего. Так же, как и тогда, когда мы просим простить «нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим». Что при этом в нас происходит, какой ассоциативный ряд выстраивается? Страшный Суд, просьба простить долги – в ту жизнь, вечную, нельзя входить с долгами перед Господом, потому что там эти долги так обременят, что вместо вкушения вечной жизни будем вкушать горечь вечного раскаяния, эгового спазма – вечную смерть, как в таких случаях говорят православные. И сразу возникает мысль: чтобы туда войти, нужно сердцем все отпустить и простить всех, на кого мы держим обиду здесь. Обиду, которую мы ценим и бережем, как какое-то сокровище. Некоторые люди обиды коллекционируют.

У: «И это оскорбление на общий счет нанижем»…

А: Да. Счет, который мы потом, как мы думаем, сможем выставить. Почему обиды копятся, холятся и лелеются? Это происходит потому, что в нашем бессознательном сидит такое представление, что когда настанет Страшный Суд, то все не перед Господом предстанут, а будут судиться-рядиться друг с другом. А в таком случае – по нашей логике – кто здесь больше всех обижен, тому там больше достанется.

У: Можно их еще и наперед копить.

А: Можно… И вот одной-единственной строчкой, даже одной частицей «якоже» по этому бессознательному представлению о потустороннем воздаянии наносится сокрушительный удар – настолько сильно́ истинное воздействие этой молитвы. Так молитва работает с нашим бессознательным. Достаточно только читать ее с присутствием и принятием тех слов, из которых она сложена.

В: То есть Христос выводит эту работу на сознательный уровень?

А: Та работа, о которой я говорю, на сознательном уровне не производится, там возникает только некий отклик.

Д: Но нравственный выбор человек все равно делает.

А: Да, делать нравственный выбор человека все равно заставляют. Выбор совершается сознательно, но о преднастройках этого выбора, естественно, люди чаще всего не знают. Методы, техника, как это сделано – не осознается. Но расширение сознания при этом происходит.

В: Здесь работает страх Божий?

А: Это основной двигатель – совершенно верно. Итак, следующее слово – «дай». Какой смысл, какое значение, какую ценность оно имеет?

В: Мне кажется, здесь о том, что все, что ты просишь, ты должен будешь принять, а на эту твою просьбу могут послать и страдания.

А: Идите от противного. Кто нам все дает? Откуда исходят все блага?

В: От Господа.

А: А спросите об этом у преуспевающих бизнесменов – сколько процентов ответят: «от Господа»? И сколько процентов ответивших будут искренни?

Д: Здесь опять о том, что ничего без воли Господа нам не будет?

А: Да. Наносится сокрушительный удар по духовному материализму – и опять одним-единственным словом. Взаимодействующие с этим миром из своих зависимостей считают, что все, что мы от него получаем, нам дается благодаря нашей собственной смекалке, удачливому стечению обстоятельств, везению или невезению, и тому подобным вещам. Такой взгляд на взаимодействие с миром очень сильно укрепляет нас в нашем духовном материализме. Когда мы так считаем, мы все время находимся внутри пространства. Невозможно сделать так, чтобы пространство оказалось внутри нас, а мы при этом наслаждались бы всем, что мы получаем из него благодаря смекалке, счастливому случаю и так далее. Это абсолютно несовместимые вещи. Кроме того, такой подход чреват еще одной серьезной опасностью: делением людей на нерасторопных лузеров и ухватистых, шустрых везунчиков, живущих по принципу: «бери от жизни все» (в материалистическом, разумеется, смысле). Такой взгляд в любом случае, будет разрушительным для души и созидательным для эго. В случае отождествления с первым вариантом его носитель заработает себе комплекс неполноценности, в случае отождествления со вторым – непомерную гордыню и самомнение.

А здесь к тому же речь идет о хлебе насущном. Задумайтесь: Господь и хлеб насущный. Что такое «хлеб насущный»? Это то, что пошел и заработал. При чем здесь Господь? Зачем о хлебе насущном просить у самого Господа? Не слишком ли? У Господа просят о чем-то особенном… Вот они, наши эговые, бессознательные установки – так и работают. А ведь это как раз то, о чем Иисус говорил: каждый волос ваш сочтен. Без соизволения Господа в этом мире ничто произойти не может, потому что весь этот мир целиком и полностью находится внутри Божественной воли, и чего-то внешнего по отношению к этой воле нет. Если что-то и есть вовне по отношению к этой Божественной воле, то только то, что Господь сам, добровольно, туда вовне отдал (это мы – люди, разумные, но самостоятельные и отделенные от воли Божией своей тварной природой) – для того, чтобы мы Ему это вернули, но вернули по любви, добровольно с Ним соединившись и добровольно войдя вновь в волю Божию. Это метафизика православной духовной жизни. Опять же – мы просим за всех. Люди очень редко задумываются об этом, когда читают «Отче наш», мало обращают внимание на то, какие здесь поставлены местоимения. Здесь нет ни одного случайного слова или запятой. Абсолютно ничего случайного!