Патрикий посмотрел на него и языком цокнул.

— Даже жалко тебя такого умного туда посылать…

— Кто? — повторил Мусил. — Копейщики? Лучники?

Колебался Патрикий только мгновение. Неповиновения он не боялся — за его спиной сидели два десятка обученных воинов. Против двух десятков недавних рабов — сила.

— Да. Там сидит племя Бледных Людоедов.

— Так убьют же всех, — наконец подал голос Гаврила, сообразивший, что все будет не так просто, как ему представлялось только что.

— Во-первых, это совсем необязательно, а во-вторых…

Патрикий улыбнулся.

— Там может быть, а тут — наверняка жизни потеряете.

Воины за его спиной колыхнулись, словно ждали, что после этих слов рабы побегут. Вместо этого Мусил поднялся, оглядывая подходы к замку. Гаврила следил за ним с жадным нетерпением. Как человек повоевавший и повидавший мир, тот мог предложить что-то дельное, что-нибудь такое, после чего все останутся, по крайней мере живы. Ему никто не мешал. Хозяева положения понимали, что это уже ничего не изменит.

Мусилу хватило одного взгляда. Он увидел и маячившие на стенах тени, и трупы, что лежали около сены уже несколько дней. Медленно сев на песок он сказал.

— Ты же нас на верную смерть посылаешь!

Патрикий хитро улыбнулся.

— Нет, брат. Я вас за славой посылаю! И не с пустыми руками, между прочим — с Гавриловым везением!

Масленников поклонился и в поклоне издевательски произнес.

— Ну, спасибо тебе.

Сердиться на покойников было не в правилах Патрикия, и он усмехнулся. Но Гаврила не ждал насмешки. Разгибаясь, он ткнул любимца Императора кулаком в живот. Охрана ничего не успела сообразить, как их начальник оказался на плече журавлевца. Время на слова Гаврила тратить не стал — свои его поняли, а до чужих дела не было, и молча бросился к замку.

Первые мгновения он и сам не знал, что будет дальше. Просто хотелось показать этому надутому спесью негодяю, что не так уж крепко он стоит на земле и что даже два десятка охранников не спасут его от неприятностей.

Но уже к десятому шагу его мысль распрямилась, и он увидел в своем положении целых три возможности. Во-первых, все-таки заставить охрану Патрикия принять участие в деле. Все ж двадцать знающих свое дело головорезов — не лишняя подмога в таком серьёзном деле, как поход в гости в колдуну. В конце-то концов, ему нужно было попасть в замок и в этом его желание не расходилось с желанием Патрикия Самовратского. Во-вторых, можно было принять сторону Бледных Людоедов. Вряд ли он были много хуже имперской пехоты, но третий способ был лучше первых двух. Заставить их передраться между собой, и пока они будут заняты друг другом, свидится с волшебником…

В эти мгновения наверняка Боги стояли на их стороне.

Им помешал только запах.

Мимо раздутых трупов прежних храбрецов они добежали до пролома, не потеряв ни одного человека! Около дыры в стене он сбросил ношу на песок. Патрикий уже пришел в себя и тихо, но грозно ругался. Гаврила, вполне его понимая, не оправдывался.

— Командуй, давай.

Патрикий сидел, словно оглушенный, вертел головой, потом просипел.

— Что ж ты сделал?

— Ничего плохого, — зло оскалился Марк. — Он у нас человек щедрый. Решил вот с тобой своей славой поделился. Чтоб, значит, до самой смерти хватило…

К чести Патрикия Самовратского он успел сообразить, что Гаврилова удача коснулась не только журавлевца, но и всего отряда. Что это было — чудо или удача — он не хотел думать. Главным было то, что они были почти внутри и попали туда не потеряв ни одного человека.

— С нами Бог! — сказал он и перекрестился.

— … и его любимец, и друг Киевского князя Гаврила Масленников! — добавил кто-то из темноты полное Гаврилово титулование. Несколько мгновений висела тишина.

Гаврила понял, что возможно, у каждого из присутствующих тут свой Бог, а вот он… Он один на всех и не где-то в небе или море, а тут, под руками. Журавлевец подумал мельком про третью возможность, поднялся и, расправив плечи, спросил любимца Императора.

— Ну и где тут твои Бледные Людоеды?…

— Ну что там?

Голос за спиной заставил волхва вздрогнуть. При всей своей зверовидной сущности и громадности плоти, Белоян умудрялся двигаться совершенно бесшумно. Хайкин не удивился бы, если б узнал, что киевлянин не ходит как простые люди просто оказывается в нужном месте, появляясь прямо из воздуха. Он немного подвинулся, давая товарищу возможность устроиться поудобнее.

— Переплыли. До стены добежали. Хорошо, что я успел лучникам глаза отвести, а то б…

Журавлёвец блеснул безволосой головой, вытер рукавом пот с лысины. Белоян свесился со стены, посмотрел вниз. Уже безо всякого колдовства видно было, что незваные гости во главе с Гаврилой бегут по замковому двору.

— Молодец… Молодец… Самое легкое сделал.

— Легкое? — слегка опешил Хайкин от такой несправедливости. — Да их там человек сто! Поди управься с такой оравой…

— Это не люди, — отмахнулся киевлянин. — Людоеды. Если в них и есть что-то человеческое, то только в брюхе.

Он ухватил руками очерченный круг и развернул его во двор. Песок приблизился, показав чью-то босую ногу, потом нога уменьшилась, и в круге появилось несколько стоящих столбами фигур, около которых суетились с мечами имперские пехотинцы. Мечи поднимались и опускались, из-под них брызала на песок красная кровь. Белоян хмыкнул.

— А вообще, если подумать, то ты сейчас Императору помогаешь.

— Мне до Императора дела никакого нет. Я Гаврилу нашего берегу.

— Не от тех бережёшь.

Он опять развернул волшебный круг и медленно провел им по виднокраю.

— Его главный на сегодня обидчик как раз на подлете.

Все шло как по маслу. Точнее так, как и полагалось — с чудесами и колдовством. Гаврила это понял, едва они забежали во двор. Там и сям, посреди песка стояли квёлые людоеды. Они были живы, но смотрели вокруг пустыми невидящими глазами. Не сдержав азарта, кто-то ударил такого мечом, и людоедская голова покатилась по песку. Убитый враг от этого даже не дрогнул. Его тело стояло, словно ничего и не произошло. Патрикий негромко охнул.

— Удача! Руби их!

Отряд рассыпался, спеша захватить для резни время колдовства, но Гаврилу Патрикий удержал.

— У нас с тобой другие дела. Нам Джян-бен-Джяна искать. Искать и договариваться…

Он вынул из-за пазухи лист и, сверяясь с планом, потащил товарища в дальний угол замка…

В этой сокровищнице было все на свете. Во всяком случае, Гаврила об этом догадался, едва взглянул на кучи добра, что лежали на полу, и на те, что висели на стенах. Вещей тут лежало гораздо больше, чем слов, что имелись в голове Масленникова. Несколько мгновений он стоял столбом, упиваясь открывшейся перед ним красотой. Факелы на стене, похожие на огненные капли, горели бестрепетным светом не слепя глаза, и не обжигая. Каким-то чудом они высвечивали каждую вещь, словно именно та и была в этом собрании редкостей самой удивительной. Головой Гаврила понимал, что не золото тут было главным, хотя и его тут хватало. Журавлёвец смотрел на это, пока Патрикий не толкнул его в спину.