— Но у нас здесь ничего сверхординарного не происходит, — нашелся наконец Аркушин. — Я решительно вас не понимаю, Андрей Викторович! Какое у вас, собственно, ко мне дело?

Последовала небольшая пауза (надо признать, что Уралов мастерски умел держать эту самую драматическую паузу, заставляя понервничать собеседника), потом в трубке вновь зазвучал его голос:

— Сейчас, господин Аркушин, меня более всего беспокоит судьба двух наших журналистов, а именно Анны Зеленской и Владимира Маркелова, которые снимали в ваших местах сюжет для моей передачи. И которые, как я подозреваю… а у меня имеются самые веские основания так говорить… были еще вчера похищены неизвестными в вашем городе.

— Как, вы сказали, их фамилии? — придав своему голосу деловитые нотки, переспросил Аркушин. — Зеленская и Маркелов? Минутку… Гм… Вы знаете, журналистов с такими данными в нашем списке не числится. Во всяком случае, у нас эти двое аккредитованы не были.

— И вам не знакомы их фамилии?

— Нет, не знакомы. У меня вообще пока нет данных, что у нас здесь пропали какие-то московские журналисты. Я впервые это от вас слышу!

— Я допускаю, что это так. Верится с трудом, но допустим. Так, значит, губернская власть не хочет помочь нам в розыске наших коллег, которых похитили в вашем городе и жизни которых сейчас может грозить смертельная опасность?

— Но… Почему вы вообще так ставите вопрос? Ведь есть правоохранительные органы. Наверное, им что-то известно. Ну при чем здесь, спрашивается, наша администрация?!

— Мне плевать, кто и за что у вас там отвечает! — неожиданно резко среагировал Уралов. — Я знаю, что власть у вас, как и повсюду, если ей это нужно, способна быстро и эффективно решить практически любой вопрос! Но я не вижу пока такого желания. Значит…

Последовала еще одна драматическая пауза, во время которой у Аркушина произошло еще более обильное потовыделение.

— Секундочку, Андрей Викторович, — не выдержав, торопливо произнес Аркушин. — Дело в том, что я новый здесь человек… В плане информационных контактов у нас здесь существует некоторое разделение полномочий…

— Кому я должен позвонить? — уловив скрытый намек, спросил Уралов. — Диктуйте номер телефона.

После секундного колебания Аркушин продиктовал номера служебного и сотового телефонов референта Володи… то бишь Владимира Николаевича.

Едва в трубке прозвучал отбой, Аркушин торопливо оделся, прихватил кейс и едва не бегом покинул здание обладминистрации, опасаясь, что молодой, но ушлый референт тут же попытается — как раскаленный булыжник — перебросить ему этого опасного и настырного Уралова обратно.

«Ну вас на фиг, господа, — подумал он, выруливая на своей машине со служебного паркинга. — У вас что-то там не склеилось… поэтому сами и объясняйтесь с теми, кто начинает задавать неприятные вопросы!.. »

— Все время нам кто-то мешает, — с нотками раздражения в голосе заметил куратор. — Кто это тебе звонил? Явно же кто-то не из наших!

Керженцев, подумав, что врать сейчас не имеет смысла, сказал:

— Уралов звонил из Москвы. Один из наших дал ему мой телефон и попросил выяснить кое-какую информацию.

— Тот самый?

— Да, тот самый, — присаживаясь обратно за стол, сказал Керженцев. — У него тут бригада журналистов работала… как выяснилось… снимали сюжет по Новомихайловску. Есть версия, что они находились во время акции в «Левобережном» непосредственно на месте событий. Вчера их похитили. Есть основания считать, что это дело рук Черняева и его центурионовцев. Как и в целом вся эта провокация.

Он не стал пока говорить куратору о том, что сформированная им спецгруппа во главе с Соломатиным уже отбила одного из похищенных центурионовцами москвичей. Он должен быть расчетлив и осторожен, как игрок, который до поры придерживает козырного туза.

— Меня менее всего сейчас интересуют эти подробности, — жестко сказал куратор. — Моя задача, сформулированная, кстати, нашим московским руководством, — замять этот крайне неприятный скандал, пока он еще не получил широкой огласки! Не хватало еще нам этого провокатора Уралова! У тебя и без того сейчас, Алексей Николаевич, буквально земля горит под ногами. На, посмотри, что про тебя нарыли местные прокурорские!..

Он достал из кейса, который принес с собой, папку с какими-то бумагами и выложил ее на стол перед генералом Керженцевым.

— Удивляюсь просто, — сухо сказал он, — как ты мог вести себя столь неосторожно?

В папке находились распечатки подслушанных и тайно записанных кем-то — теперь можно было заподозрить, что запись делалась по прямому указанию самого Мельникова — конфиденциальных разговоров начальника облуправления ФСБ и мэра облцентра.

Разговоры эти, кстати, велись преимущественно в кабинете мэра (там и было кем-то, как сейчас выяснилось, установлено записывающее устройство).

Пролистав с дюжину машинописных листов, Керженцев смог убедиться в том, что это целенаправленно скомпонованная выборка из действительно имевших место разговоров полуофициального характера. Во всяком случае, сюда вошли лишь те «избранные места», которые можно было трактовать как попытку оказать давление на мэра с целью получения каких-то материальных благ (здесь и требование выделить несколько квартир для нужд облуправления, и дважды высказанная просьба «потрясти бизнеров», чтобы внесли денежные средства в спецфонд, из которого деньги уже должны были пойти на поддержку ветеранов госбезопасности, а также тем сотрудникам ФСБ, кто пострадал во время командировок в Чечню, и членам их семей, и т. д. и т. п. ).

Если есть серьезный «заказ» на Керженцева, если генерал и его сотрудники стали серьезной помехой некоему крупному проекту, в осуществлении которого заинтересованы влиятельные фигуры не только здесь, на месте, но и в российской столице, а также при условии, что Мельников успел-таки ударить по рукам с Ворониным, сблизив свои коммерческие интересы, то материал такого рода — особенно в свете последних событий — способен не только угробить служебную карьеру генерала Керженцева, но и обеспечить ему как минимум продолжительное и малоприятное общение с органами дознания и правосудия.

— Хорошо еще, что окружной прокурор мой давний приятель, — сказал Александр Глебович, пряча папку с бумагами обратно в свой кейс. — Я попросил пока не давать ходу материалам, касающимся лично тебя. Это во-первых. Во-вторых, уже принято решение… на самом верху… что с понедельника дела у тебя примет твой зам Лозовой.

Керженцев, хотя и старался держать себя в руках, в этот момент заметно побледнел.

— А меня куда? — спросил он. — Какие в отношении меня есть… планы и наметки?

Пока куратор держал многозначительную паузу, Керженцев успел достать из шкафчика початую бутылку скотча и пару толстостенных стаканов.

— Кажется, в холодильнике есть форма для льда…