— Хоть ты и шлюха, но все еще красивая, — возбужденным шепотом заговорил он, наклоняясь и приближая рот к ее губам.

— Ты почему убил Ральфа?

Де Мортимер слегка отстранился.

— Я этого не делал.

— Нет большой разницы, если ты сделал это чужими руками.

Варэн поежился.

— Он вел двойную игру: продавал информацию нам, а после выдавал нас Генриху. Я просто решил положить этому конец, пока дело не зашло слишком далеко. Я не мог поступить иначе.

— Ну а разве ты сам не ведешь двойную игру?

Де Мортимер энергично покачал головой.

— Это мой отец должен хранить верность королю Генриху и теперь еще императрице. Я же ни перед кем из них не давал никаких клятв, так можно ли считать, что я нарушаю какие-то обязательства? Уильям ле Клито действительно имеет больше прав на Англию и на Нормандию, чем может себе вообразить эта надменная сучка. Он старший сын старшего сына прежнего короля!

— Понимаю, — еле слышно рассеянно сказала Хельвен.

— Нет, ничего ты не понимаешь и никогда не понимала! — Выведенный из себя ее тоном, Варэн толкнул Хельвен на солому. Руки женщины оказались под ее головой. — Ты обещала быть моей, а вела себя, как последняя шлюха! И еще смеешь теперь говорить о двойной игре!

— Ты убил Ральфа, а вместе с ним и свою честь! Как ты мог после этого претендовать на меня! — воскликнула Хельвен. — Я свое обещание считаю недействительным!

Расстояние между ними снова сократилось. Варэн разглядел в глазах женщины нешуточный гнев, ощутил, каким упругим и непокорным стало ее тело, и понял, что его плоть по-своему пылко и твердо реагирует на ожившее женское естество, оказавшееся в его власти.

— А ну-ка, — пробормотал де Мортимер голосом, выдававшим всю силу страсти, переполнявшей его чресла, — лучше поцелуй меня… Поцелуй меня так же, как ты целовала де Лейси. — Жаркий алчный рот приблизился к лицу несчастной жертвы.

Все чувства Хельвен восстали против надвигающегося нового несчастья. Однако под влиянием обычного благоразумия, опиравшегося на инстинкт самосохранения пришлось отступить. Если она станет сражаться с насильником, тот попросту изобьет ее. В глазах Варэна уже метались дикие огоньки ненасытного животного, которое только и ждет попытки сопротивления, чтобы распалить себя еще сильнее. Избитая или даже изувеченная, в случае активного сопротивления она потеряет те немногие надежды на спасение, которые еще оставались, если покориться. Обдумав все варианты, Хельвен расслабила губы, повинуясь энергичному натиску де Мортимера, и стала отвечать неискренними движениями, выученными еще во время жизни с Ральфом. Сейчас притворство играло роль спасительного щита.

Дальнейшее было неприятным и болезненным, но не выходило за рамки ее терпения. Хельвен понимала, по крайней мере частично, причины и побуждения де Мортимера, поэтому было легче уступить ему эту незначительную победу. Без любви или даже примитивной животной страсти весь акт для нее был совершенно бессмысленным. Хельвен просто закрыла глаза и пропустила мимо ушей возбужденный вскрик, который издал Варэн, входя в нее. Торжество петуха, затоптавшего курицу из стада своего соперника по навозной куче.

Возникла мысль: происходило бы все точно так же, если бы она вышла замуж за этого человека? Возможно. Но она стала женой Адама. От мыслей о муже словно вспышка молнии пронзила все тело, она громко охнула от душевной боли. Варэн, самодовольный, как обычно, воспринял этот звук совсем в ином смысле. Он выдохнул ей прямо в ухо какие-то сальности, продолжая энергично работать бедрами. Хельвен закусила губу, подавляя рвущийся наружу мучительный крик. Это не будет длиться бесконечно, успокаивала она себя, осталось недолго.

Рот Варэна впился в губы Хельвен, пальцы переплелись с ее мокрыми волосами. Он судорожно дергал ее косы, пока напрягшееся тело сотрясалось в спазмах оргазма. Хельвен смотрела через плечо де Мортимера на свет от жаровни, а когда Варэн всей тяжестью распластался на ней, то и этот тусклый свет померк в ее глазах.

Спустя несколько минут, когда дыхание де Мортимера выровнялось, и чувства вновь вернулись к нему, он отодвинулся от Хельвен, лег рядом и потянул на себя подбитую мехом накидку, так чтобы оба укрылись. Одну руку Варэн протянул к женщине и стал лениво поглаживать ее грудь. Хельвен крепко стиснула губы и с силой сжала руками сухую соломенную подстилку на полу, чтобы удержаться от острого желания сбросить с себя насильника и избить его изо всей силы.

— Я долго ждал этой минуты, — расслабленно заговорил де Мортимер с явным самодовольством. — Не надо только врать, что тебе не было приятно.

— Какой смысл? — утомленно откликнулась Хельвен. — Вряд ли ты меня станешь слушать.

— И все-таки она скалит зубы, — усмехнулся Варэн, продолжая ласкать ее. — Ну скажи-ка мне, лисичка, сильно ли ты меня теперь ненавидишь?

— Я не испытываю к тебе ненависти, Варэн, — утомленно выдавила Хельвен совсем не те слова, которые клокотали у нее в груди. — Боже, прости нас обоих. Тебя же мне просто жаль.

Де Мортимер ударил ее ладонью по лицу — несильно и не причинив боли, но достаточно ощутимо, чтобы дать понять: вот что ожидает ее в случае слишком смелого поведения.

— Полегче, — тихо пробормотал он, — де Лейси, может быть, и позволял тебе обращаться с ним непочтительно, но от меня ты этого не дождешься.

Хельвен встретилась взглядом с Варэном и торопливо отвернулась в сторону, не желая демонстрировать ненависть, закипевшую в ней с новой силой. Варэн улыбнулся и потянулся с томным удовлетворением.

— Хочешь выпить вина?

— Почему бы и нет?

Де Мортимер неторопливо подошел к фляге и налил вина.

— Чашка только одна, — он протянул ее женщине. — Но это не страшно, будем по очереди пить из одной, как положено любовникам.

Хельвен села, прикрыв грудь накидкой, и потянулась вбок за сброшенными Варэном рубашкой и туникой.

Он пронзил ее взглядом.

— Зачем это?

— Мне холодно, а эти вещи теплые и сухие. — Хельвен одарила де Мортимера взглядом, полным детской невинности. — Ты же не думаешь, что я настолько глупа, чтобы пытаться сбежать отсюда?

— Ну, не знаю, — буркнул он. — В тебе течет валлийская кровь, а этим людям нельзя доверять, уж слишком ненадежные. — Варэн взял у нее чашку и, отпив вина, вернул. Несмотря на свои слова, он не возражал, чтобы Хельвен надела облюбованные одежды. Перемена в облике женщины его даже позабавила. Но когда та потянулась к лосинам, де Мортимер выставил вперед руку и мягко провел указательным пальцем по голой коже женского бедра. — Что ты делаешь здесь в Анжере? — бесцветным тоном произнес он.

Так вот в чем дело. Если стремление де Мортимера овладеть ею можно отнести к долгожданному утолению желания мести, то в этих словах обнажился холодный практический интерес. Хельвен опустила ресницы и уставилась в пол.