– Правда? Но я не вижу никакого сходства с воротами. – Камень с острыми углами скорее напоминал отросток корня бамбука.

– Просто нужно взглянуть на него под другим углом, – сказал Чэнь. – И тогда вы сможете увидеть множество различных вещей: сосновую шишку на ветке, которая покачивается от ветра; старика, что-то разыскивающего в снегу; собаку, воющую на луну; покинутую женщину, ожидающую возвращения своего возлюбленного. Все зависит от того, как посмотреть.

– В общем, конечно, верно, – проговорила Кэтрин, пытаясь отыскать сходство хоть с одним из предложенных образов.

Она порадовалась, что Чэнь уже достаточно оправился чтобы снова играть роль гида, хотя лично ей не хотелось снова оказаться в роли туристки.

Вид загадочных камней навел ее на грустную мысль: сколько бы она ни изучала китайскую культуру, ей никогда не увидеть вещи такими, какими их видит ее китайский партнер. Понимание этого отрезвило Кэтрин.

– У меня есть к вам несколько вопросов, старший инспектор Чэнь.

– Я вас слушаю, инспектор Рон.

– Раз уж вы позвонили из дома Лю в управление полиции Сучжоу, почему было не поручить местным полицейским уговорить Лю сотрудничать, думаю, они бы справились с заданием.

– Наверное, только мне это совсем не нравится. Ведь Лю не удерживал Вэнь против ее воли. Кроме того, мне было не все понятно. Поэтому я и решил сначала поговорить с ними.

– А теперь вы все выяснили?

– Не все, но кое-что. – Чэнь наколол на зубочистку кусочек тофу. – Еще меня беспокоила реакция Лю. Он человек романтичный. По мнению Бертрана Рассела, любовная страсть достигает своего апогея, когда влюбленным приходится противостоять всему миру.

– Вы подошли к решению вопроса с тонким пониманием человеческой психологии, старший инспектор Чэнь. А что, если бы вам не удалось их убедить?

– В таком случае я обязан был бы представить в управление официальный рапорт.

– И тогда управление заставило бы их помогать нам, да?

– Да, так что, как видите, мои попытки были просто жалкими.

– Ну почему? Ведь вам удалось их переубедить. Теперь Вэнь готова уехать, – сказала Кэтрин. – И еще об отношениях между Лю и Вэнь. Вы можете подробнее о них рассказать? Для меня они по-прежнему непонятны. Наверное, вы дали слово Лю, что ваш разговор останется между вами. В таком случае скажите то, на что имеете право.

Чэнь начал рассказывать, и она так увлеклась, что совсем забыла про чай. Он передал ей то, что считал существенным из своего разговора с Лю, и добавил некоторые сведения из присланной Юем пленки, в основном о перенесенных Вэнь страданиях, виной которых был ее муж.

Кэтрин уже составила себе кое-какое представление о жизни Вэнь, но только теперь разрозненные факты слились в единую мрачную картину. Чэнь замолчал, и Кэтрин несколько секунд задумчиво смотрела в свою чашку. Когда наконец она подняла голову, ей показалось, что в зале стало еще темнее. Она поняла, почему у него такое угнетенное настроение.

– Можно еще один вопрос? Относительно связи между фуцзяньской полицией и «Летающими топорами»… Она действительно существует?

– Очень возможно. Мне пришлось сказать Вэнь об этом, – уклончиво ответил Чэнь. – Я мог бы скрывать ее в течение одной-двух недель, но не больше. Единственный для нее выход – отъезд в Соединенные Штаты.

– Вам следовало раньше мне обо всем рассказать.

– Вы же понимаете, как тяжело признать такой факт китайскому полицейскому!

Кэтрин сочувственно сжала его руку.

Молчание было нарушено щелканьем дынных семечек старухой за ширмой.

– Уйдем отсюда, – сказал Чэнь.

Захватив с собой чай и печенье, они вышли из чайного домика, пересекли мостик и вошли в павильон с желтой черепичной крышей и красными стойками, под которыми стояла скамья с мраморным сиденьем, окруженная решетчатыми перилами. Они поставили термос на землю и уселись на скамью, расположив между собой чашки и печенье. Позади них в гроте заливались пением крошечные птички.

Ландшафт садов в Сучжоу создан так, чтобы вызывать у посетителей поэтическое настроение, – объяснил Чэнь.

Хотя Кэтрин все здесь восхищало, она не чувствовала поэтического настроения. Когда-нибудь потом она будет вспоминать ранний вечер в Сучжоу как что-то особенное. Прислонившись к столбику, она вдруг испытала внезапную смену настроения, как будто они снова поменялись ролями. Чэнь опять стал самим собой, тогда как ею овладела грусть.

Что-то сейчас делают Лю и Вэнь?

– Скоро Вэнь предстоит расставание с Лю, – задумчиво сказала она.

– Когда-нибудь Лю приедет в Америку…

– Но он не сможет ее найти, – покачала она головой. – Ведь она будет жить под новым именем.

– Ну, Вэнь может вернуться сюда… на время. – Чэнь оборвал себя. – Нет, слишком опасно.

– Еще бы.

– «Встретиться трудно, да и расстаться не легче. Ветер с востока слабеет, и цветы увядают», – пробормотал он. – Простите, я опять цитирую стихи.

– Что же здесь плохого, старший инспектор Чэнь?

– Слишком уж сентиментально!

– Значит, вы превратились в краба-отшельника, который прячется в раковину рациональности.

Она тут же поняла, что слишком далеко зашла. С чего она вдруг накинулась на него? Возможно, из-за разочарования результатами расследования, потому что ни она, ни он не были в состоянии помочь Вэнь? Или из-за подсознательного понимания параллели – ей тоже предстоит скорое расставание с Китаем.

Он промолчал.

Она потянулась и потерла щиколотку.

– Доедайте, это последнее печенье. – Чэнь протянул ей коробку.

– Странное название – зеленое печенье «Бамбуковые листья», – сказала она, глядя на коробку.

– Значит, в печенье использованы бамбуковые листья. Бамбук всегда был очень важной составляющей китайской культуры. В китайском ландшафтном парке обязательно присутствуют заросли бамбука, а на торжественных обедах подают блюдо из молодых побегов бамбука.

– Интересно, – заметила она. – Гангстеры используют слово «бамбук» в названии своей преступной группировки.

– К чему вы клоните, инспектор Рон?

– Помните тот факс, который я получила в гостинице в прошлое воскресенье? В нем говорится о международной бандитской группировке, которая занимается незаконной переправкой людей. Одна из них называется «Зеленый бамбук».

– Текст сообщения при вас?

– Нет, я оставила его в гостинице «Мир».

– Но вы точно помните название?

– Да, конечно.

Кэтрин поменяла положение и повернулась лицом к Чэню. Он убрал чашки. Она сбросила туфли и положила ноги на скамью, подтянув к себе колени, а босыми ступнями уперлась в холодное мраморное сиденье.