— Да брось ты. Человек не должен сидеть один, когда играет такая музыка, — сказал парнишка.

Кит заколебалась. Молодые люди пели и хлопали в такт музыке. На их месте они с Клио вели бы себя так же. Но теперь все было по-другому. Она не сможет сидеть с ними, смеяться и делать вид, что ничего не случилось. Но сидеть одной и гонять по кругу одни и те же мысли, доводя себя до белого каления, тоже нельзя.

— Спасибо, — улыбнулась ему Кит.

Парень обрадовался тому, что сумел подвести к столику такую хорошенькую и нарядную девушку. Она широко улыбалась и кивала каждому, кто называл свое имя. Должно быть, она отвечала, что ее зовут Кит, потому что все так назвали ее, когда она сказала, что ей пора. Кит вышла из кафе и побежала на автобус.

Клио не находила себе места и ворчливо заметила:

— Ты опоздала.

— Нет, это ты пришла слишком рано.

Началась их обычная перепалка. Но когда Кит видела Клио в последний раз, она еще не знала самого ужасного. Что мать не умерла, а сбежала. И что дочь невольно помогла ей обмануть всех, когда сожгла письмо.

— Что делала? — Клио все еще дулась на то, что они не поехали в город вместе.

— Посидела в кафе, — пожала плечами Кит.

— И все? А я побывала в сотне мест.

— Рада за тебя.

— Ты с кем-нибудь познакомилась? — жадно спросила Клио.

— Да, с целой компанией. Они слушали музыку.

— А мальчики там были?

— Полным-полно.

Мысли Кит были далеко отсюда. Далеко от Клио и от кафе.

— Симпатичные?

— Да. Вполне… А ты? — Кит понимала, что должна держаться как обычно.

Однако с приключениями Клио не повезло.

— Да так, видела кое-что… А как их звали?

— Кого?

— Мальчиков, с которыми ты познакомилась?

— Не помню. — Кит говорила чистую правду.

Когда они поднимались по ступенькам монастырской лестницы, Клио забеспокоилась.

— Кит, ты не переспала с кем-нибудь из них? — внезапно спросила она.

— О господи… Ты соображаешь, что говоришь? — Нет, Клио никогда не перестанет изумлять ее.

— Ну, ты как-то изменилась… Сама знаешь, всегда можно отличить человека, который делал это, от человека, который не делал.

— Жаль тебя разочаровывать, но ничего подобного не было. В кафе такими вещами не занимаются. Наверное, там слишком людно.

— Ох, Кит, замолчи! Ты какая-то другая. Понятия не имею почему, но я слишком хорошо тебя знаю. С тобой что-то произошло.

— Могу сказать тебе только одно: я не лишилась девственности на столике кафе.

— А что же тогда?

— Ничего. Просто я оказалась в чужом городе, но не стала его частью.

Похоже, она нашла правильные слова. Во всяком случае, Клио они убедили. Она потерпела обидную неудачу и утешилась тем, что Кит Макмагон не повезло тоже. Но выглядела Кит странно. Так, словно с ней произошел несчастный случай или что-то в этом роде.

В ту ночь Кит так и не смогла уснуть. Она сидела и смотрела в окно, наблюдая за лондонским рассветом. Интересно, мать тоже не сомкнула глаз? Да нет, наверняка спит со своим Льюисом, к которому ее так тянуло. Если только это не тот красивый мужчина, который выносил свои вещи.

И тут ей в голову пришла мысль, пронзительная, как ледяной ветер. Что, если Льюис действительно уехал? Теперь мать знает, что ее разоблачили, и может вернуться домой. Может приехать в Лох-Гласс после стольких лет и попытаться начать жизнь сначала. Вернуться как привидение к бедному папе, который по-прежнему считает ее святой. К Эммету, который был совсем маленьким, когда она «утонула». И помешать папе снова жениться. Конечно, Мора Хейз теперь не сможет выйти за папу.

Никто не сумеет простить мать.

Кит бросало то в жар, то в холод. Когда настало утро, она была не в состоянии принять участие в пешеходной экскурсии по диккенсовским местам Лондона.

Мать Люси встревожилась:

— И часто с тобой такое?

У девочки действительно поднялась температура.

— Все будет в порядке, если я немного полежу, — ответила Кит.

— Я буду навещать тебя каждый час, — сказала мать Люси.

— Это умерит твою прыть, — прошептала Клио.

— Никакой прыти у меня нет. Ох, Клио, до чего же ты вредная!

— Если я найду твое кафе, сказать им, что ты придешь снова?

Клио расстроилась, что Кит не пошла с ними. С ней было бы намного веселее, но подруга действительно выглядела больной.

Кит лежала на узкой койке в дортуаре, рассчитанном на восемь девочек Во время учебы здесь спали восемь англичанок. А теперь — девочки из Лох-Гласса. Каждая из них ложилась на эти подушки, не ощущая страха, который обвивал душу, как колючая проволока.

Кит лежала с открытыми глазами. Когда монахиня заглядывала в дверь, она притворялась спящей. Это избавляло от необходимости объяснять причину ее лихорадки.

Лена не спала. В шесть часов она поняла, что пытаться заснуть бесполезно. Поэтому она встала, оделась, спустилась вниз и подсунула под дверь Айви записку со словами «Поговорим вечером». Ничего другого не требовалось. Вчера Айви хватило такта оставить ее в покое. Она поймет, что Лена не станет ее сторониться и хранить секреты, которыми однажды уже поделилась.

Придя в агентство Миллара, она принялась за письмо дочери. Но ничего не получалось. Лена с треском вытаскивала из машинки страницу за страницей и комкала их. Когда хлопнула дверь и в офис вошла Доун Джонс, Лена сдалась. Написать нужно было о многом, но где взять подходящие слова? Она порвала черновики на мелкие кусочки, напоминавшие конфетти. Теперь ни один человек не смог бы их прочитать.

Впрочем, никому и в голову не пришло, что превосходно владеющая собой миссис Грей всю ночь не сомкнула глаз. Что в один и тот же день она нашла дочь, снова потеряла ее и рассталась с человеком, с которым прожила как с мужем пять лет.

Бессонная ночь убедила Лену в том, что дочь права. Ей следует остаться для всех умершей; она уже и так причинила людям слишком много зла. Однако утром ей в голову пришла пугающая мысль. А вдруг Кит передумает? Когда ужас, отвращение и чувство вины за сожженное письмо пройдут, она может изменить свое решение. Посчитать, что обязана все рассказать сначала Эммету, а потом Мартину.

Вина Лены перед Мартином не имела границ. Она была несправедлива к нему. Этот человек много лет жил в страхе, подозревая, что она покончила с собой. Кит сказала, что по городку ходило множество слухов. Мартин пережил это, затыкал уши, чтя ее память. Разве можно выставить его на позор? Объявить на весь свет, что его жена просто сбежала с другим? Мартин этого не заслужил. Он имеет право на счастье. Следует предупредить Кит, что она должна молчать.