Ужасное осознание просочилось в сознание Арбеллы. Она пристально посмотрела на Дороти своими твердыми голубыми глазами. «Он считает меня ведьмой, не так ли?»

Дороти хватило резкого вдоха. Внезапно ее заключение обрело смысл. Роберт Сесил не хотел допрашивать ее, потому что не хотел предупреждать ее о реальном страхе в сердце короля. Они не подозревали о другом заговоре, как предполагалось,— они были слишком самонадеянны, чтобы думать, что подобное может повториться,— вместо этого они держали ее здесь, под пристальным вниманием, чтобы посмотреть, не способствует ли ее поведение обвинению в колдовстве.

Если Джеймс думает, что я ведьма, рассудила она, это только вопрос времени, когда он создаст повод привлечь меня к суду. Если бы заговор, возглавляемый Кейтсби, был раскрыт, Джеймс, несомненно, предположил бы, что Арбелла контролировала всех этих людей с помощью магических сил. Это была еще одна причина поместить ее в Звездную палату и заставить отчитаться за свое поведение.

«Итак, колдовство — корень моего заключения», - сказала Арбелла.

«Да», - ответила Дороти. «Мы обнаружили эти истины только на этой неделе. Мой муж и Фрэнсис Клиффорд посетили спектакль при дворе, и Джеймс обсуждал свои требования к будущим работам. Он отозвал Уилла Шекспира в сторону, спросив, писал ли он когда-нибудь о ведьмах и их вмешательстве в выбор монарха. Шекспир утверждал, что слышал старую шотландскую легенду и изучит такую возможность.»

«Джеймс упоминал обо мне напрямую?»

«Нет, но его подслушали в разговоре с Филипом Гербертом, предполагающим, что неприязнь его народа вызвана не их непристойным поведением, а «могущественной колдуньей, распространяющей бледность» по его земле».

Между ними повисло неловкое молчание. Арбелла начала расхаживать по небольшому загону, обдумывая слова Дороти. Она всегда знала о страхе короля перед ведьмами. Он прославился своими преследованиями и сожжением их в Шотландии, но английские законы остановили его действия, когда он стал королем. Она мысленно вернулась к прошедшему году, к многочисленным встречам со своим кузеном, изучая их в деталях, задаваясь вопросом, всегда ли это было его подозрением или это был новый страх, вызванный общей для них болезнью, странным недугом, присущим их объединенной королевской крови. Опровергнуть заговор было легко — пока там ничего не было написано ее собственным почерком, она могла парировать словесные обвинения — но обвинение в колдовстве было другим. Простого протеста было бы недостаточно, чтобы спасти ее.

С растущим беспокойством Арбелла вернулась на свое место. «Насколько продвинуты планы моего побега?» — спросила она Дороти.

«Пока мы говорим, ситуация меняется; к ночи она достигнет максимума. У Уолтера Роли есть лодочник, который приносит ему пиво. Когда мужчина доставит товар сегодня вечером, он заберет груз хлопка и ячменя. Вы будете спрятаны среди мешков.»

«И куда я пойду?»

«Мэри Сетон».

«Но мои дети?»

«Они будут в безопасности. Это ты в опасности. Как только вы устроитесь во Франции, мы найдем способ отправить детей к вам. Дороти встала, собираясь уходить. «Бриджит и Энн замаскируют тебя. Эдмунд Шекспир встретит вас на причале. Если все пойдет хорошо, ты скоро будешь свободен». Ее карие глаза наполнились слезами. «Пока мы не встретимся снова, моя милая Арбель, знай, что ты наша истинная королева».

Ночь была темной. Луна исчезла с неба. Это было известно как ведьмина луна, но Арбелла знала, что даже думать об этом — дурное предзнаменование. Она была одета в грубую одежду служанки с фермы. Ее блестящие волосы были выкрашены краской из дубовых галлов, чтобы приглушить их каштановый оттенок под оттенком темно-каштанового. Ее бледная кожа была загрубевшей от макияжа, а ее стройное тело было обтянуто подкладкой, чтобы придать ей вид беременной.

Она ждала, поставив у ног грубую сумку, полную ее вещей. Холодный ветерок с пристани окутал ее, приподняв края ее грязно-коричневого плаща, когда она остановилась у задней двери в Кровавую башню. Скоро прибудет доставка пива Уолтера Роли, и пока его разгружали, она проскользнет на борт. Эдмунд Шекспир, который должен был сопровождать ее, все еще находился в комнате, но Арбелла не смогла вынести тесноты душной комнаты или едкого дыма из трубки Уолтера. Нервы уже вызывали у нее тошноту, а от вдыхания крепкого табака ей стало еще хуже. Дверь щелкнула, и она обернулась, ее нервозность заставляла ее вздрагивать даже от самого невинного шума.

«Миледи, этот человек в нескольких шагах от нас. Ты готов?» — спросил Эдмунд, его светлые кудри были затемнены той же желчной краской, что и у нее самой.

«Да», - ответила она. «Спасибо, что рискнули всем, чтобы доставить меня в безопасное место».

Эдмунд улыбнулся, его зеленые глаза блеснули. «Когда ты станешь королевой, мне скорее приглянется графский титул», - сказал он. «Помощь в спасении вашей жизни, несомненно, стоила бы такого облагораживания».

Несмотря на серьезность ситуации, Арбелла не могла не улыбнуться его дерзкой ухмылке.

«Возможно, герцогство», - ответила она.

«Еще лучше».

Плеск весел прервал их разговор. В поле зрения появился грузчик и окликнул Эдмунда, который трижды постучал в дверь Уолтера: обычный сигнал для доставки. Прогуливаясь темной ночью, как будто ничего экстраординарного не происходило, Уолтер и его трубка создали серое облако на фоне бархатного неба. Проверяя свои запасы, Уолтер поболтал с лодочником, пока пивные бочки выкатывали на причал. Ящики с хлопком и ячменем были погружены на свое место, и по кивку лодочника Арбелла спокойно поднялась на борт, за ней последовал Эдмунд.

Сидя на холодной, влажной доске, которая служила сиденьем, с грубой сумкой у ног, Арбелла чувствовала отчаяние. Когда она вернется в свой дом? Когда она снова увидит своих детей? Протянув руку в темноту, она нашла руку Эдмунда и сжала ее, нуждаясь в утешении другого человека.

Лодочник был на борту, раздались крики прощания с Уолтером, и он поднял руку, прежде чем опуститься в глубоком поклоне. Проглотив комок в горле, Арбелла обернулась, чтобы в последний раз взглянуть на Лондонский Тауэр, затем лодочник и его команда провели их через ворота и вывели на неспокойные воды реки Темзы.

Призрачный туман приближался к ним, когда лодка скользила по черной воде. Свет фонарей на других речных судах был размытым из-за затемненного воздуха, каждый крошечный огонек, словно заклинание, парил в воздухе.

Арбелла посмотрела вдоль ряда светящихся точек и понадеялась, что огни были друзьями, а не врагами. Закутавшись в шерстяную шаль, она закрыла глаза, отбрасывая в сторону прочитанные рассказы о реке: о жертвах, приносимых ради удовлетворения потребностей воды, о чудовищах, которые, по слухам, плавают в ее глубинах, и о ледяных волнах, о которых ее кузен Чарльз Кавендиш однажды омерзительно поведал ей, что они могут проникать в лодки и утаскивать ничего не подозревающих речников на верную смерть. Она молилась Богу, Старому отцу Темзе и Исиде, женскому божеству темной реки, умоляя их о милосердии, о безопасности и о том, чтобы однажды воссоединиться со своими детьми.