Осознав, что так и есть, Ревик сделал одной рукой извиняющийся жест.

— Простите, — сказал он. — Я не знаю, что я тут делаю.

Кали вздохнула, села более прямо на кровати и убрала свои тёмные волосы от лица. Отбросив покрывала, она свесила длинные ноги с края, и Ревик увидел, что на ней бледно-зелёная юбка, светлее оттенка её радужек, а также похожая на тунику кофточка, которую он уже заметил. Стиль одежды казался почти индийским.

Она поднялась на ноги и подошла прямо к нему.

Ревик просто стоял там, когда она обняла его, закрыл свой свет, а его взгляд нервно скользнул к мужчине на кровати.

Когда Кали легонько шлёпнула его по груди, Ревик глянул вниз, опешив.

— Я думала, ты захочешь её увидеть, — укоризненно сказала она. — Я думала, ты захочешь увидеть меня, — добавила она ещё более укоризненно. — Вместо этого ты стоишь тут, отказываешься поздороваться, ведёшь себя так, будто я пытаю тебя самим фактом приглашения сюда. Уйе реально настолько пугает? Или ты ребёнка так сильно боишься?

Мужчина на кровати мягко усмехнулся, подняв взгляд.

Впервые улыбнувшись Ревику, он слегка закатил глаза и с нежностью посмотрел на жену.

Ревик осознал, что слегка расслабляется.

— Прости, — сказал он.

Она снова шлёпнула его, и он подпрыгнул.

— Не извиняйся! — пожурила она. — Поздоровайся.

Ревик слегка закатил глаза и прищёлкнул языком.

— Здравствуй, Кали.

— Ты рад меня видеть?

— Я рад видеть, что с тобой всё хорошо, — сказал Ревик, сжимая челюсти. Он глянул на Уйе и добавил: — Я беспокоился о вас. Я рад, что вы скоро уезжаете. Все вы трое, — добавил он, увидев вскинутую бровь Уйе.

— Моей дочери ты тоже боишься? — спросила она.

Он покачал головой.

— Нет, — постаравшись подумать, он вздохнул и более нормально прищёлкнул языком. — Кали, я чувствую себя странно. То, что ты сказала мне во Вьетнаме… как я должен на это реагировать?

Уйе на кровати фыркнул, глянув на свою жену.

У Ревика сложилось отчётливое впечатление, что это взгляд в духе «Я же тебе говорил».

Кали лишь рассмеялась, обняв Ревика рукой за талию.

— Значит, ты не хочешь подержать на руках свою будущую возлюбленную, брат?

— В виде младенца? — парировал Ревик. — Да как-то не особенно. Нет.

Подумав над её словами, он почувствовал, как хмурится сильнее.

Посмотрев ей в глаза, он позволил увидеть эту хмурость и покачал головой.

— Мне такое не комфортно, сестра. Думаю, мне лучше уйти.

Кали отпустила его со вздохом, но он увидел понимающее выражение в её глазах.

— Потому что ты сейчас влюблён? — мягко спросила она у него.

Ревик почувствовал, как к лицу приливает тепло.

Оглянувшись на безликую завесу шторы позади него, Ревик прищёлкнул себе под нос, слыша лёгкое раздражение в этом звуке.

— Прекрати донимать его, жена, — сказал Уйе с кровати. — Я, как и он, предпочёл бы, чтобы он пока не питал интереса к нашей дочери, если ты не возражаешь.

Кали закатила глаза в адрес своего мужа, поджав губы, затем посмотрела на Ревика, более пристально изучая его глазами цвета листвы.

— Брат, — нежно сказала она. — Я счастлива за тебя. Поистине.

Ревик покачал головой, но скорее потому, что не знал, что сказать.

Он невольно глянул на свёрток на кровати.

Впервые он приоткрыл свой свет, самую чуточку.

Ровно столько, чтобы почувствовать… что-нибудь.

Может, чтобы убедить себя, что он вообще ничего не почувствует.

Вместо этого боль в его сердце усилилась, сделалась невыносимой.

Он ощутил там нечто знакомое.

Ощутил и осознал, что бежит от этого.

— Мне надо уйти, — сказал Ревик.

Поколебавшись, он наклонился и поцеловал Кали в щёку.

— Я желаю тебе лишь здоровья и счастья, сестра, — сказал он абсолютно искренне, отгораживая всех троих от своего света. — Прошу прощения, что не попытался пораньше поблагодарить тебя за то, что ты сделала для меня в Сайгоне. И извиниться за своё поведение там. Я сожалею. То, как я вёл себя, не имеет оправданий, хоть Шулер я, хоть нет.

Поколебавшись, он поднял глаза и встретился взглядом с Уйе.

— Тебе я тоже приношу извинения за моё поведение с твоей женой, брат. Правда. Я сожалел даже тогда, даже в том состоянии.

Уйе фыркнул, но его синие глаза несколько смягчились.

— Я ценю это, брат, — сказал он, снова погладив ручку, высунувшуюся из свёртка на кровати.

Ревик поколебался, затем кивнул, глянув на Кали.

— Мне лучше уйти.

Она кивнула, глядя на него с лёгкой печалью в глазах.

— Брат… прежде чем ты уйдёшь, — Кали положила ладонь на его руку прежде, чем он успел отодвинуться. — Я должна напомнить тебе кое-что теперь, когда твой разум более ясный, чем при нашей последней встрече, — она помедлила, изучая его глаза. — Помни о твоём обещании мне. Ты не можешь ей сказать.

Ревик нахмурился, уставившись на неё.

— Сказать ей? Сказать кому?

Кали прищёлкнула языком, а Уйе издал забавляющийся звук. Кали раздражённо покосилась на своего мужа и откинула длинные тёмные волосы со своего лица.

— Прошу прощения, — сказала она Ревику, снова глянув на своего мужа. — Мой муж говорит, что я вечно опускаю примерно десять слов из двенадцати…

Когда непонимание Ревика лишь усилилось, Кали снова прищёлкнула языком, как будто в свой адрес.

— Нашей дочери, брат. Однажды ты встретишься с ней, когда она вырастет, и когда это случится, ты не можешь рассказывать ей о нас.

— Почему нет? — озадаченно переспросил Ревик.

Она покачала головой.

— Ты просто не можешь. Она не может искать нас. Это будет очень опасно для неё. Я не хочу показаться драматичной, но если это произойдёт слишком рано, это будет опасно для всех нас. Так что ты не можешь сказать ей. Не можешь. Ты пообещал мне перед тем, как оставить меня на том пирсе, что ты ей не скажешь.

Ревик почувствовал, как его непонимание усиливается. Он посмотрел на мужчину на кровати, на темноволосую женщину перед ним.

— Искать вас? — переспросил он. — Разве она не будет знать, где вы?

— Не твоё дело, щенок, — прорычал Уйе с кровати.

Кали стиснула руку Ревика, наградив своего мужа предостерегающим взглядом.

— Будь вежлив, муж, — отчитала она его и посмотрела обратно на Ревика. — Я не могу объяснить всего, брат. Правда не могу… иначе объяснила бы, обещаю. Просто помни, что я сказала это, и поклянись, что сделаешь, как я прошу. Если ты правда хочешь отплатить мне за то, что я попыталась сделать для тебя во Вьетнаме, то пообещай, что ты сделаешь это для нас обоих.

Посмотрев на неё, Ревик выдохнул и кивнул.

— Конечно, — сказал он, делая жест, означавший у видящих обещание. —