пять появившихся в этот момент куполов парашютов. Парашютисты стали падать в море. Однако их обогнала горящая машина, за которой тянулся шлейф черного дыма. Она перевернулась через крыло и рухнула в морс. За ней упал в море еще один наш подожженный самолет.

Один эсминец, заметив дым, поспешил на помощь. Некоторое время на воде плавали белые полотнища парашютов, но потом скрылись в морской пучине.

В транспортном самолете № 5 находилось 24 парашютиста 3-го взвода 2-й роты. Разве могли они подумать, что им суждено погибнуть перед самым боем, да еще от руки своих. Сердце защемило у нас от обиды, на глаза навернулись слезы. Почти над самыми позициям врага парашютисты поклялись сражаться до последней капли крови во имя павших товарищей из 3-го взвода 2-й роты и экипажей транспортных самолетов.

Схема района Манадо на острове Целебес

Бой за аэродром Лангоан

Транспортные самолеты уже над Манадо. Порты Манадо и Кема, обстрелянные кораблями поддержки с моря, охвачены огнем пожаров. Высоко в небо поднимаются столбы черного дыма. На песчаный берег тихо и мирно накатываются волны, широким ковром раскинулась зеленая кокосовая роща, она будто погрузилась в спокойный долгий сон. Кажется, что природа равнодушна ко всему, ее не трогает огонь войны.

Пролетаем над вулканом Клабат. Он ассоциируется у нас с родной горой Фудзияма. Парашютисты называют Клабат по-своему: «Фудзияма острова Целебес» или «Манадо-Фудзи».

Транспортные самолеты перестраиваются и принимают боевой: порядок. 1-е звено самолетов, на которых летит штаб парашютного отряда, следует далеко внизу, за ним идут самолеты 2-го и 3-го звеньев, на которых летит 1-я рота, замыкающим является 4-е звено, на котором находится Араки Тадао со 2-й ротой. Дистанция между звеньями — 1000 м. Самолеты идут на снижение. В ушах гул моторов, фюзеляж вибрирует. Сидящий у люка старшина Иваока открывает люк. Внизу показывается озеро Тондано. Все встают, готовят парашюты, закрепляют вытяжные веревки парашютов.

С воздуха горы на западе острова, поросшие густым лесом, кажутся выше, чем они есть в действительности. Два протяжных сигнала зуммера. Самолет ложится на курс для выброски десанта. Высота 100—150 м. Лица парашютистов бледны от напряжения. Самолет переходит на горизонтальный полет.

Тон-тон-тон — раздается новый сигнал зуммера. Он означает, что надо сбрасывать контейнеры с оружием. Когда оружие сброшено, первым подходит к люку и просовывается в него старшина Иваока, и сразу же следует протяжный сигнал зуммера: «Пошел!»:

За командиром отделения Иваока прыгают остальные. Под тяжестью стальных касок парашютисты переворачиваются в воздухе и летят вниз головой. Показываются белые ленты полотнищ парашютов, а затем они превращаются в купола. Парашютисты принимают нормальное положение.

Первое препятствие преодолено. Спускаемся восточнее взлетно-посадочной полосы. Парашют сильно раскачивает, земля то уходит куда-то в сторону, то снова возвращается.

Бьют вражеские пулеметы, визжат пули. Они прошивают купола парашютов. На взлетно-посадочной полосе множество заграждений из колючей проволоки и рогаток. А разведка вчера сообщала, что на аэродроме никаких препятствий нет. «Не попали ли мы в ловушку?» — мелькает в голове. Но вокруг аэродрома уже идет беспорядочный бой.

С пулеметными очередями сливаются частые выстрелы с той и другой стороны. Рвутся ручные гранаты.

Над аэродромом проносится на бреющем полете истребитель «Зеро», но он не может вести огонь из своих пулеметов, так как невозможно понять, где свои и где чужие.

9 час. 44 мин. утра. Наш штаб приземлился всего в 30 м от укрепленной точки противника. У противника в западной части аэродрома было оборудовано восемь укрепленных точек, откуда парашютистов поливали пулеметным огнем.

Пулеметы били с близкой дистанции, пули пролетали низко над землей, скашивая траву, ударяясь в рогатки заграждений. Местность была очень ровная. Парашютисты лежали, прижавшись к земле, и не могли продвинуться ни на шаг, так как им мешали рогатки и проволочные заграждения. Контейнеры с оружием оказались далеко от места приземления, парашютисты имели при себе только ручные гранаты и пистолеты. Повсюду белели испачканные в грязи полотнища парашютов, изрешеченные пулями врага; на них проступали темно-красные пятна крови. (После боя в парашюте одного парашютиста из взвода управления батальона, который летел на самолете первого звена, насчитали 96 пробоин.)

Больше половины парашютистов, приземлившихся на взлетно-посадочную полосу, было скошено пулеметным огнем. Оставшиеся в живых широкими складными ножами и касками старались окапываться, чтобы спрятать хотя бы голову. Всегда веселый, полный энергии адъютант командира батальона капитан-лейтенант Сомэтани встал во весь рост с гранатой в руке и, выкрикивая ругательства, бросился на дула вражеских пулеметов — но тут же был сражен вражеской пулей.

— Держись, адъютант! — крикнул находившийся всего в 30 м от вражеского пулемета командир батальона Хоригути, который был прижат к земле огнем и буквально не мог пошевельнуться.

Командир 1-й роты лейтенант Мутагути и его ординарец, летевшие на самолете второго звена, во время сбрасывания оружия в спешке сами были увлечены тяжелыми контейнерами и вывалились через люк. Высота была 120 м, они не успели опомниться и раскрыть парашюты. Оба, превратившись в живые снаряды, упали перед самой вражеской огневой точкой, подняв облако пыли.

Схема района Какас и расположения аэродрома Лангоан

Со стороны возвышенности на южной оконечности аэродрома появились вражеские танки и открыли огонь по нашему десанту. С севера, по дороге на Какас в сторону аэродрома, на полной скорости мчались бронетранспортеры противника, поливая десантников пулеметным огнем. Передовая часть десанта почти полностью оказалась в окружении и совершенно не могла продвигаться вперед из-за сильного огня.

Младший унтер-офицер взвода управления Камида, шутник, душа всего батальона, на глазах у противника добрался до контейнера с оружием, но огонь был настолько сильным, что он не мог открыть его и взять оружие. Тогда он прибегнул к хитрости. Маскируясь контейнером, он накрыл его парашютом и под его покровом распаковал контейнер и установил пулемет. Убедившись в том, что противник его не видит, Камида спокойно взял на мушку вражеского пулеметчика и открыл огонь. Пулемет врага замолчал. Камида был, пожалуй, первым, кому на глазах у противника удалось достать из контейнера оружие и привести его в действие.

Младший унтер-офицер Миямото еще в воздухе получил пулю в бедро. Хотя он кое-как приземлился, но двигаться не мог. Он лежал на взлетно-посадочной полосе, которая казалась ему горячей, обливаясь кровью, по его щекам текли слезы. Миямото, как во сне, слышал пулеметную стрельбу, крики своих товарищей, которые вели жаркий бой; скоро он потерял сознание.

Потери росли с каждой минутой. Вскоре был убит еще один офицер батальона;