Женщина что-то невнятно пробурчала.

— Это понятно? — повторила Анна, сама поражаясь, как жестко звучит ее голос.

— Да, — буркнула Фрида громче, глядя в пол.

Через пятнадцать секунд лестница была пуста.

Больше всего Анне хотелось броситься на поиски Агнес, но ссора с Мореллем означала, что придется оставаться в участке до конца рабочего дня и время от времени появляться в коридорах. Ни у кого не должно возникнуть ни малейшего сомнения насчет того, кто здесь хозяин.

Анна поговорила с коллегой, ответственным за допуск в участок, и убедилась, что пропуск Морелля аннулировали. Потом приказала поутратившим любопытство тетушкам из приемной освободить кабинет Морелля, а то, что он не забрал, упаковать и отослать ему домой. Сама она в последний раз видела Хенри, когда он шагал к машине, неся в руках коробку, набитую бумагами.

Остаток дня Анна посвятила тому, чтобы сформулировать выводы по делу Рюландера и отправить их полицеймейстеру, как и обещала. Анна постаралась подчеркнуть, что шантажистское письмо, неправильное положение автомобильного кресла, отсутствующий телефон, а также недавно залеченная рана на ноге и есть причины, по которым смерть Рюландера не стоит списывать на самоубийство. Морелль наверняка позвонил полицеймейстеру, пока ехал домой, и Анна почти всю вторую половину дня прождала еще одного начальственного внушения, однако его не последовало.

Ровно в пять Анна села в машину и поехала на вокзал, чтобы встретить Агнес с поезда. Не обнаружив “веспы” среди других мопедов, она поняла, что опоздала. “Веспы” не оказалось и во дворе Табора, и по тому, с каким нетерпением Мило ждал, когда его выпустят, Анна поняла, что Агнес домой не возвращалась. Так где же она?

Она снова набрала номер дочери — и снова попала на голосовую почту. Поиски в приложении “Найти айфон” тоже ни к чему не привели: похоже, Агнес его отключила. В начале седьмого, когда стали сгущаться сумерки, Анна уже была близка к панике. Кажется, даже Мило понял, что что-то не так; он скулил и беспокойно вертелся в коридоре. Может, позвонить патрульным, узнать, не произошло ли аварии? Анна посадила Мило в машину и поехала на поиски. Когда она выруливала на шоссе, зазвонил мобильный. Анна резко затормозила и схватила трубку. На экране высветился незнакомый городской номер.

— Алло!

— Алло, Анна? Это Элисабет Видье.

— А-а, здравствуйте. — Анна тревожно осматривала обочины в поисках “веспы”.

— Агнес у меня. В Энглаберге.

Анне потребовалось несколько секунд, чтобы осознать услышанное.

— У вас?

— Да, сидит на кухне. Она просто раздавлена. Бедняга прочитала о вас. И о своем отце.

Анна ощутила, как внутри нее снова расползается дыра.

— Мы выпили кофе, поговорили. Кажется, она немного успокоилась, и я решила позвонить вам. Было бы неплохо, если бы вы заехали.

Анна поставила машину там же, где в прошлый раз. Бросив Мило в машине, она побежала по гравийной дорожке. Элисабет ждала ее у беседки, возле фонтана с ангелом. Из-за платка на голове и толстого пальто она казалась еще худее.

— Агнес приехала в начале шестого. — Голос Элисабет прозвучал необычно мягко. — Постучалась к Матсу, но он в последнее время не слишком разговорчив и открыть не захотел. С ним иногда такое случается. Я заметила, что Агнес несколько не в себе, и позвала ее в дом. Клейн показал мне статью в газете. Про вас…

Элисабет замолчала. Анна стала ждать очевидного вопроса, но он так и не прозвучал. Элисабет продолжила:

— Мы с Агнес долго говорили. О горе, о потере. У меня, как вам известно, имеется некоторый опыт. — Элисабет грустно улыбнулась уголком рта и кивнула на калитку, которая вела на задний двор большого дома. — Кстати, можно я возьму вас под руку, как в прошлый раз? В последнее время ноги меня подводят.

Анна кивнула, и Элисабет уцепилась за ее руку. Они прошли в калитку и дальше, вдоль дома.

— Карл-Юхан любил Энглабергу. — Элисабет слабо махнула в сторону сада и простиравшейся за ним долины. — Но под конец болезнь уже не позволяла ему жить здесь. Он почти ослеп, да и в голове у него все чаще путалось. Вставал ночью, бродил по двору и в лесу — искал Симона. В конце концов мне не осталось ничего другого, как перевезти его в город, в специальный пансионат. — Она медленно покачала головой. — Карлу-Юхану там хорошо, я знаю. Он не жалуется. Когда я его навещаю, он всегда радуется.

Они шли мимо большой террасы; Элисабет замолчала, потом указала на лесенку в дальнем конце дома. Рядом с лестницей стояла старая скамейка, такая же, как у могилы Симона.

— Я сказала Агнес, что иногда приходится совершать поступки ради тех, кто тебе дорог. Поступки сложные, иные могут даже разбить тебе сердце. Но ты все-таки идешь на такой поступок. Из любви.

Старуха остановилась и указала на лестницу.

— Агнес на кухне. Вы, наверное, захотите побыть один на один, так что я подожду здесь. — Она села на старую скамейку. Анна замешкалась, и старуха махнула на нее рукой.

— Ну идите же. Я прекрасно обойдусь одна.

Анна повернулась, медленно одолела шесть ступеней и положила руку на дверь. Агнес сидела спиной к окну. Волосы заколоты за ухом, отчего в линии подбородка проявлялось что-то, напоминавшее о Хокане.

Скажи ей, прошептал он, совершенно без предупреждения, и сердце сделало легкий перебой — от радости. Скажи правду. Прямо сейчас. Всю правду.

Анна, не отвечая, постояла, глядя на их красавицу-дочь. Агнес заметила ее и медленно обернулась.

Она, видимо, плакала, но сейчас казалась сосредоточенной. Взгляд не злой, не презрительный — просто печальный. Анна открыла дверь и встала в проеме, не в силах сделать хоть шаг дальше.

— Мама, ты правда сделала это? Убила папу?

Анна набрала в грудь воздуха и закрыла глаза.

— Нет, — сказала она, нежно подталкивая Хокана вглубь головы, к затылку. — Нет, я его не убивала.

По дороге домой они почти не разговаривали. Агнес держала Мило на коленях; пес, как всегда, уловил настроение хозяйки и изо всех сил старался подбодрить ее. Зарывался головой ей под подбородок, ворчал, лизал шею и щеки. Агнес не стала отпихивать его; она крепко обняла собаку и так долго не выпускала из рук, что под конец Мило утомился и попытался вывернуться. Дома Агнес скрылась у себя в комнате. Анна услышала первые аккорды песни Симона, а потом Агнес надела наушники.

Клейн, как и в прошлый раз, погрузил “веспу” в кузов своей машины и последовал за ними в Табор. Молча выкатил мопед и поставил его около дома.

— Спасибо, — сказала Анна, но Клейн лишь коротко кивнул.

— Я. — Она поколебалась. — Я выгнала Хенри Морелля из участка. — Анна сама не очень понимала, зачем говорит об этом Клейну. Может быть, хочет, чтобы он сию минуту уехал и оставил их с Агнес вдвоем.