Невысокий человек разрешил сомнения Вадима, выскочив из подъезда и почти бегом направившись к машине. Истошные крики какой-то женщины взорвали тишину дождливой ночи. Вадим бросился в кусты, на ходу заводя мотоцикл и слыша шуршание шин отъезжающего автомобиля. Оглянувшись на крики, он решил не задерживаться, и рванул вслед за неизвестным водителем.

– Потом узнаю, что случилось!

Резина визжала на мокром асфальте, встречный транспорт обдавал потоками грязной воды, светофоры мерцали разноцветными огнями, неоновые витрины стремительно проносились мимо, сливаясь в сплошную мелькающую линию. Темный автомобиль несся впереди, почти невидимый, как демон мрака.

Вадим перевел дух, только когда неизвестный остановился у пятиэтажного дома и вошел в крайний подъезд. Он убедился, что худощавый мужчина вошел в квартиру на первом этаже, которую открыл своими ключами. В окне за прозрачными занавесками загорелся свет. На подоконнике цвел огромный толстый кактус в горшке.

Вадим подождал полчаса – никто не собирался выходить из квартиры с кактусом. Он обошел темный автомобиль, запомнил номера, отвел мотоцикл за угол, там завел его и помчался обратно к дому, в котором проживали Горские. Какая-то мысль гвоздем засела в сознании и не давала ему покоя.

У дома, от которого он отъехал час назад, стояли милицейская машина, «скорая» и редкая толпа любопытных. С учетом того, что начался проливной дождь, происшествие было нешуточное, раз народ не расходился. Вадим не стал приближаться, развернулся и поехал домой.

– Где это ты так изгваздался? – спросил сонным голосом Богдан.

Вид у Вадима и правда был ужасный – усталое бледное лицо, лихорадочно блестящие глаза, насквозь мокрый, забрызганный грязью с головы до ног.

– Собирайся, поехали! – прохрипел он.

– Куда?

– К Алене твоей! Узнаешь, что случилось. Я «светиться» не хочу.

Богдан помертвел. Он сразу понял, что произошло нечто ужасное, о чем он не мог даже подумать. Больше никаких вопросов он не задавал.

Всю дорогу братья ехали молча, думая каждый о своем. Впрочем, Богдан ни о чем не думал: он молился, чтобы с Аленой все было хорошо, чтобы она встретила его в дверях квартиры – пусть заплаканная или даже избитая, но…живая. Только бы она была живая! Богдан просил Бога об этом, не веря, что его молитва будет услышана.

Сергею снилось, что его закрыли в глубоком и темном подземелье, откуда нет выхода. С мокрого потолка капала гнилая вода, по земляному полу бегали огромные крысы. Он должен был что-то вспомнить, иначе никогда не выберется на свет. Черный монах приносил ему еду, велел думать…О чем? Если бы он знал! Проваливаясь в забытье, узник сразу оказывался во власти чудовища, получеловека-полузверя. Страшилище с крыльями летучей мыши и огромными птичьими когтями сидело на черном кубе, – абсолютно черном, впитывающем солнечный свет жизни, словно губка. На его голове рога и перевернутая пентаграмма.[53]

…Если хочешь достичь Высшего Знания, придется пройти через глубочайшие глубины. После своего выбора мы становимся одинокими, никем не понимаемыми странниками и оказываемся в отчаянной ситуации. Путь к истине лежит через постижение лжи и насилия, опутывающих человека подобно злым чарам.

Это пятый символ пути Гора. Путь Духа является трудным и пугающим путем, но только он может вывести к свету…

Узник вскочил в ужасе – чудовище сидело прямо напротив него, уставившись тяжелым взглядом.

– Кто ты? – закричал обитатель темницы, понимая, что ему негде спрятаться.

– Я – это твои прошлые ошибки и неверные поступки прошлых жизней. Я создан самим тобой! Смотри, вот он я! – захохотало чудовище, потрясая огромными перепончатыми крыльями и перебирая когтями, бесформенное и омерзительное. Оно приблизилось, не сводя пугающего взгляда бешено выпученных глаз.

– Неужели это я породил тебя?

– Конечно! Я и раньше был рядом с тобой, только ты меня не видел! Теперь, с этого мгновения…

– Проснитесь! – кто-то тряс Сергея за плечо. – Вы меня слышите?

– А?… – он ничего не понимал. Зачем его будят? Это Алена! Опять она! Не хочет дать ему покоя! Какого черта?!…

Сергей открыл, наконец, глаза. Вместо Алены на него смотрел человек в милицейской форме. Рядом с ним – заплаканная соседка. Что она здесь делает? Он ее сюда не звал! Теперь будет сплетничать по всему подъезду!

– Убирайтесь вон!

– Успокойтесь, – примирительно сказал милиционер, сочувственно глядя на Горского. – Ваша жена…

– Это она вас вызвала? И вы ее послушали?! – возмущению Сергея не было предела. – Алена совсем рехнулась!

– Она мертва.

Соседка разразилась громкими рыданиями.

Сергей ничего не понимал. Его разыгрывают? Страшная мысль обожгла изнутри: Алена покончила с собой. Она все-таки отомстила ему!

– Где?

Милиционер понял и провел Сергея на кухню, посреди которой лежала Алена, бледная и красивая, как в тот купальский вечер, когда они встретились на берегу реки. Половина ее лица была сплошным синим кровоподтеком. Все ящики кухонной мебели были вытащены и пусты, их содержимое рассыпалось по полу. Дверцы шкафчиков тоже оказались открытыми. Кто-то устроил настоящий погром. Но зачем?

– Что тут произошло?

– Это я у вас хотел бы спросить!

– Но я спал!

– Вы ничего не слышали?

– Господи, нет! Я был пьян…

– Я услышала шум, – вмешалась соседка. – Как будто кто-то бьет посуду, ломает все подряд! У нас плохая звукоизоляция… А эта стена как раз выходит в мою спальню. Я подумала, что соседи опять ссорятся…

Сергей был настолько обескуражен и подавлен случившимся, что даже не стал возмущаться. Он не отрываясь смотрел на Алену, не в силах осознать, что это уже не сон.

– Это вы вызвали милицию?

– Да! И «скорую» тоже. – Соседка снова заплакала. – Я вышла на лестницу и стала прислушиваться. Шум все продолжался, и я…решила позвонить. Мне стало жаль Алену. Я позвонила… Дверь открыли не сразу, а как бы немного погодя.

– Кто вам открыл?

– Не знаю… просто щелкнул замок, и я поняла, что открыто. Подождала немного…потом толкнула дверь внутрь и вошла. И сразу в это же мгновение кто-то выскочил из квартиры так быстро, что я не успела рассмотреть…Было темно, и я испугалась. Он, наверное, прятался за дверью, а когда я прошла на кухню, выбежал.

– Это был мужчина?

– Да. То есть нет… я не знаю. Думаю, мужчина. Кто же еще мог так ударить?