– Ты увидишь, как обычный свинец на твоих глазах превращается в чистое золото! И многое другое, о чем я не стану пока и говорить тебе, а то не сможешь уснуть! – довольно потирал маленькие ручки Кристофор. – Ты не обидчив?

– Если меня не оскорбляют без повода!

– Боже упаси, никто не посягает на твою честь! Но…то, что ты увидишь, – не только моя тайна, поэтому тебе придется позволить завязать себе глаза и не пытаться узнать, куда тебя везут. Ты обещаешь?

Манфред понял, что у него нет выбора, и кивнул головой. Придется принимать условия Кристофора, иначе…

Путешествие к святая святых «Общества Розы», как назвал их про себя Манфред, действительно было обставлено с необычайными предосторожностями. Он заметил у Кристофора на руке перстень из неизвестного металла, с почерневшим изображением розы, точно таким же, как на заклепках странного ларца, из которого повалил черный порошок. Роза – символ молчания. Значит, Кристофору и его друзьям было что скрывать. Луиджи был прав, предостерегая молодого ученика от опрометчивых суждений и поступков.

Трясясь в черной крытой повозке без окон, с завязанными глазами, Манфред пытался определить по стуку колес, где они проезжают. Сначала почва была мягкой и поросшей травой, потом ее сменила вымощенная камнем мостовая, потом повозка пересекла обширную площадь.

– Похоже, мы в центре города, – догадался Манфред. Но затем гладкие плиты вновь сменила простая, изрытая колдобинами, дорога. Подобная смена одного на другое длилась бесконечно. Молодой человек задремал и сбился со счета, сколько они едут и где. Повозка остановилась все же на вымощенной плитами площади, что указывало либо на центр города, либо на большое богатое имение где-то неподалеку.

Не развязывая глаз, Манфреда повели внутрь большого помещения, внутри которого шаги гулко отдавались в пустоте, сменившейся бесконечными коридорами и переходами. Приходилось то подниматься вверх по лестницам, то спускаться вниз. После очередного спуска молодому человеку, наконец, позволили снять повязку.

Безмерное удивление едва не выдало молодого врача. Благо, в подземелье было темно. Он оказался в той самой таинственной алхимической лаборатории, которую посетил накануне без согласия его хозяев, или хозяина! Манфред узнал этот неприятный запах, эти сложенные их грубого камня стены, печь, тигли, и, главное, мраморный стол с медным чаном. Насчет чана он никак не мог ошибиться, настолько его поразило ужасное содержимое, снившееся несколько ночей подряд: сморщенные, беловатые от соли младенческие тельца, скрюченные ручки, оскаленные крошечные личики. Манфреда передернуло. Стараясь не подавать вида, что ему знакомо это помещение, он с деланным интересом осматривался, демонстрируя восхищение и зависть.

– Так это палаццо Альбицци! – думал он, беспокоясь об Антонии. Где она? Как она? Спит или бодрствует? Чувствует ли, что он здесь, близко, совсем рядом?

В подземелье, кроме них с Кристофором, оказались еще двое алхимиков, из которых один был по-настоящему страшен: элегантен и немного бледен, с невыразительным лицом и светлыми водянистыми глазами, то рассеянными, то сверлящими насквозь.

Второй, курчавый, черный, с кошачьими усами, был менее неприятен. Если первый хранил многозначительно молчание, то второй говорил. Именно он, – определил Манфред, – будет вести «тайный вечер» в подземелье богатого палаццо.

Неплохое местечко они себе выбрали! Кому взбредет в голову искать их тут, во дворце сеньора Маттео, известного своим несдержанным и бешеным характером?! Однако, каким образом им удалось заручиться послушанием и согласием старика? Снова Луиджи прав, утверждая, что сеньор Альбицци соблазнился «эликсиром вечной молодости»! Он стар, болен и немощен, тогда как его неукротимый дух жаждет зла и разрушений, подчинения других, власти и богатства! Попробуй тут смириться с нынешним положением дел, когда его чуть ли не кормят из ложечки. и он, сам привыкший командовать, принужден слушать каких-то врачишек? В другое время он изрубил бы их в мелкую сечку! А молодая красавица-жена, к которой не притронешься, потому что старческих сил не хватает даже на поцелуй, не говоря уже об остальном?!

Луиджи, как всегда, прав, – старикана поймали на приманку «эликсира» и всяких дьявольских чудес, не иначе! Но давать обещанное не торопятся. Скорее всего, выполнять договор никто всерьез не собирается. Вот почему Маттео так бесится! Вот почему периоды выздоровления сменяются возвращением болезни, припадками и неудержимой злостью!

– Как же! Дождется он!

Манфред про себя рассмеялся. Самые трудные загадки оказываются простыми, как ядро ореха. Теперь ясно, что за «призраки» появляются ночами и бродят по дворцу! Но почему Кристофор так быстро согласился привести его сюда, в подземелье? Почему согласился показать тайные опыты? Что-то за этим кроется. Всякое следствие имеет определенную причину. Стоит подумать об этом, но только потом, когда все закончится.

– Каждый, кто присутствует при опытах, должен принести клятву! – тихо и торжественно провозгласил алхимик с кошачьими усами.

– Какую?

Манфред терпеть не мог клятвы и обещания и всячески избегал людей, которые требовали подобного. Клятва обязывала, она ограничивала свободу. Нарушение серьезного обещания могло повлечь за собой жестокую расплату. Тем более, когда речь шла о тайных знаниях.

– Поклянись, что никому, никогда, нигде и ни при каких обстоятельствах не откроешь того, что увидишь и услышишь здесь, под этими сводами! Предателя ждет страшная и скорая смерть, но и она не спасет отступника от вечного проклятия. Черный Дух будет преследовать его на земле, в небесах, в потустороннем мире и где угодно еще! Он не знает пощады, и у него не вымолить прощения! Готов ли ты принести клятву?

– Готов, – ответил Манфред не так театрально, как усатый, но с дрожью в голосе. Он понял, что его ответ ничего не значит. Если бы он отказался, то просто не вышел бы из подземелья живым. Так что выбора ему не оставили.

Маг с водянисто-прозрачными глазами не произнеся ни слова уселся на один из стульев с высокой резной спинкой и наблюдал за происходящим. Он ни во что не вмешивался, но страшный, пронизывающий взгляд его вызвал испарину не только у Манфреда, но и у Кристофора тоже.

Усатый снял с пояса связку ключей и открыл потайную дверцу в стене, откуда выдвинулось резное дубовое бюро.

– Договор мы скрепляем кровью! – мрачно и угрожающе провозгласил он, доставая необычной формы нож, лезвие которого белой молнией сверкнуло в тусклом свете нескольких свечей.

В подземелье царил полумрак, что вызывало недоумение молодого врача. Как же он сможет рассмотреть все подробности алхимических опытов, ради которых, рискуя жизнью, проник в лабораторию этих страшных людей? От мага с водянистыми глазами исходили настолько сильные потоки злонамеренной воли, что Манфред ощущал их, казалось, не только телом, но и душой, замирающей от ужаса и предвкушения «сатанинских тайн», как называл это Луиджи.