В настоящее время Коммунистическая партия Китая является единственной политической партией в КНР. На протяжении последних 30 лет или около того многие наблюдатели и комментаторы выражали надежду, что Китай в конце концов начнет движение в сторону западной модели капитализма. Они полагали, что в процессе рыночных реформ Коммунистическая партия либо отчасти утратит свое значение, либо устареет, как это произошло с коммунизмом, либо решится на демократизацию, последовав примеру Тайваня и Южной Кореи. Однако признаков того, что Коммунистическая партия Китая готова пересмотреть однопартийную систему, пока не наблюдается. КПК выглядит столь же сильной и влиятельной, как в былые годы: она насчитывает более 80 миллионов членов (на конец 2011 года), среди которых – представители всех профессий, включая растущую долю предпринимателей и выпускников университетов. При такой долговечности компартии китайская модель капитализма многим кажется чужой, враждебной силой, способной противостоять западному капитализму и даже его низвергнуть.

Неизменное нахождение у власти Коммунистической партии, которое, безусловно, является одним из самых ярких свойств китайской экономической реформы, заставило многих исследователей сосредоточиться на, казалось бы, неизменной роли китайского государства во всем процессе преобразований. В отличие от других переходных экономик, например в странах бывшего социалистического лагеря, где коммунистические партии одна за другой теряли власть, освобождая дорогу рыночным реформам, Китай является уникальным примером того, как компартия и рыночная экономика движутся к совместному процветанию и успеху. Это ставящее в тупик сочетание либерализации экономики и власти компартии часто считают ключом к пониманию удивительных достижений Китая в области экономической трансформации. В упрощенной и широко растиражированной версии событий завидные успехи Китая в сфере рыночных преобразований приписываются в основном всесильной партии – государству. Китайскую экономическую модель обычно называют «авторитарным капитализмом»[227] или «государственным капитализмом» (Baumol, Litan, Shramm 2007: 145)[228], подчеркивая роль китайского правительства и компартии. Даже такое распространенное явление, как коррупционное проникновение государства и групп влияния в китайскую экономику которое критики называют «кумовским капитализмом» (Huang Yasheng 2008: 236) или «цюань-цю»[229] по-китайски, приводится в качестве подтверждения роли государства в проведении экономических реформ.

Читатели, следившие за нашим рассказом о том, как Китай превратился в капиталистическую страну, имеют все основания отвергнуть подобную государственническую интерпретацию экономических реформ в КНР как самовосхваляющую пропаганду Коммунистической партии Китая. Даже само китайское руководство – особенно в 1990-х годах – говорило, что в ходе реформы оно «переходит реку, нащупывая камни». Китайское правительство было не раз застигнуто врасплох – когда голодающие крестьяне доказали превосходство частного фермерства и волостных и поселковых предприятий; когда безработные горожане, создав свой бизнес, стали зарабатывать больше госслужащих с их «железной чашкой риса»; когда Шэньчжэнь на глазах превратился из рыбацкой деревушки в крупнейший город Южного Китая и центр капитализма. Китайское правительство испытало разочарование и замешательство, когда многократные попытки реанимировать государственные предприятия закончились провалом и миллионы рабочих потеряли работу. Превращение Китая в одну из крупнейших экономических держав мира не происходило по плану, начертанному всеведущим правительством.

Последовательная смена нескольких поколений коммунистических вождей и монополия КПК на власть маскируют два важных изменения. Во-первых, государство играло все менее заметную роль в китайской экономике – независимо от того, как эту роль мерить. До экономических реформ у китайцев не было особой экономической свободы: государство управляло всеми сферами экономики от производства до розничной торговли и даже потребления. Сегодня основной движущей силой китайской экономики является частное предпринимательство. Доля государственного сектора в экономике сократилась по отношению к негосударственному сектору. Многие сравнительные исследования зарубежных авторов характеризуют китайскую экономику как государственный капитализм из-за значительного размера государственного сектора. Но нельзя отрицать тот факт, что китайское государство в течение последних нескольких десятилетий, пока шли реформы, неуклонно сокращало свое присутствие в экономике. Если говорить о вкладе государства в рост китайской экономики, то успех китайских рыночных преобразований объясняется именно постепенным самоустранением правительства из экономики, а не его повсеместным присутствием и попытками руководить всеми сферами.

Во-вторых, Коммунистическая партия Китая больше не считает себя авангардом революции. На смену коммунизму пришел «мандат неба»; легитимность партии-государства основана на эффективном управлении и улучшении уровня жизни народа (Zhao Dingxin 2009). На встрече лидеров организации Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭО), которая состоялась в мексиканском городе Лос-Кабос в 2002 году, Цзянь Цзэминь, занимавший в то время пост председателя КНР, сделал следующее заявление: