Во время великих сражений войны на Тихом океане многие летчики, находясь прямо над вражескими боевыми кораблями или наземными объектами, попадали в ситуации, когда они либо оказывались тяжело раненными, либо их самолет выходил из строя. В таких обстоятельствах немало летчиков предпочитали, пока еще было можно хоть немного управлять самолетом, встретить свою смерть в последнем самоубийственном пике на вражескую цель. Эти случаи, вовсе не редкие в воздушных атаках, не являлись «самоубийственными атаками» в прямом смысле слова, потому что у пилота практически не было шанса уцелеть. Конечно, были примеры, когда некоторые летчики решали пожертвовать своей жизнью, чтобы выполнить боевую задачу, но эти были единичные случаи.

Атаки камикадзе, однако, – совершенно другое дело. В этом случае летчик или весь экипаж атакующего самолета, начав последнее пике на врага, исключают даже отдаленную возможность выживания. Смерть была компаньоном летчика-камикадзе, как это было с «Katien» – торпедами, которые управлялись человеком и использовались на последней стадии войны.

Было ранее и будет впредь много критики в адрес японского флота за то, что впервые в мире он предпринял тактику массового самоубийства при атаке врага. Операции камикадзе вызвали много недовольства в нашем народе, ибо они сопровождались несравнимыми душевными страданиями и жертвами со стороны всех, кто в этом участвовал. Я не осуждаю и не одобряю решения, которые привели к полетам камикадзе, я представляю здесь события, которые привели к решению приступить к самоубийственным атакам.

Истребитель Зеро, долгое время наша главная опора в воздушных боях с врагом, снова сыграл ведущую роль в наших военных действиях, поскольку он наиболее широко использовался как самолет камикадзе. Было достаточно много оснований для того, чтобы использовать истребитель Зеро в этой роли, и все они были рождены превосходством американцев над нашей авиацией. Несмотря на тяжелые потери, понесенные флотом в битве на Марианских островах (часто описываемом американцами как сражение в Филиппинском море), Токио все же решил продолжать войну, хотя у нас уже не было экипажей для того, чтобы управлять оставшимися шестью авианосцами, и реорганизовать остающиеся корабли в сбалансированный флот мы не могли. После разгрома на Марианах Зеро все еще оставались главной опорой морской авиации, значительно превосходя численно любой иной тип самолета. Если надо было создать группы камикадзе, то Зеро по причине его наличного парка, а также летных качеств становился самым подходящим самолетом для того, чтобы прорвать заслон истребителей «хеллкэт», а поэтому стал логичным выбором для групп камикадзе.

Конечно, сыграл большую роль человеческий фактор. Освященные временем обычаи и менталитет японского народа не признавали существования военнопленных. Захват врагом был более страшен, чем сама смерть, ибо такое пленение всегда сопровождалось позором для семьи и отечества. Чтобы не попасть в плен и не провести жизнь в позоре, наши воины, столкнувшись с непрекращающимися и хаотическими поражениями, естественно, искали средства достижения почетной и славной смерти.

Было лишь вопросом времени, когда американский флот, невероятно могучий и явно владеющий Тихим океаном на тот момент, приступит к завершающему тотальному наступлению на Филиппинах. Так наши обороняющиеся войска столкнулись с проблемой, явно не имевшей решения. Имея морскую авиацию, сопоставимую по мощи с одним лишь крупным американским авианосцем, невозможно было отразить колоссальное наступление, которое враг собирался начинать. Если мы не могли питать надежду на сдачу и если оборона стала практически невозможной, то офицерам морской авиации на Филиппинах не оставалось ничего иного, как прибегнуть к тактике, ранее никогда не применявшейся.

В этих обстоятельствах японские силы морской авиации запланировали и, наконец, реализовали атаку камикадзе.

Поскольку к началу сентября 1944 года все наши авиабазы на Марианах, Каролинских островах и северном берегу Новой Гвинеи находились в руках у американцев, наши войска на Филиппинах были для них бельмом на глазу. До того как послать свои мощные боевые корабли и уязвимые транспорты с их тонкими, легко пробиваемыми бортами к берегам этих островов, им вначале было необходимо обезвредить авиабазы, с которых наши истребители и бомбардировщики могли бы ударить по их группе вторжения. Можно было ожидать, что первыми удар нанесут авианосные силы, а за ними последует мощное тотальное наступление войск. Морская авиация взяла под свою ответственность защиту Филиппин, и 1-й воздушный флот с самолетами наземного базирования перенес свой штаб в Давао и начал реорганизацию своих подразделений, используя самолеты, постоянно находившиеся на Филиппинах, и те, что уцелели в боях на Марианских островах.

Наши группы работали с лихорадочной быстротой, но нараставшая мощь американцев позволила им нанести удар со значительно большей скоростью и эффектом, чем мы ожидали. 9 сентября 1944 года их ударные отряды соединились на Филиппинах и обрушились на Давао в первом воздушном налете. На следующий день, когда многие наши наземные объекты и сооружения лежали в развалинах, самолеты морской авиации возвратились вновь для бомбежки и расстрела аэродрома.

Пока бушевали атаки на Давао, истребители Зеро поспешно заправили горючим, вооружили, и был отдан приказ немедленно передислоцироваться на нашу базу на острове Себу, в центре Филиппин. Но истребители прибыли слишком поздно, чтобы помочь в обороне Давао, потому что американцы уже закончили свои атаки и ушли в открытое море. Или так мы считали. Спустя два дня ударная группа на полных парах устремилась к Себу и провела сокрушительную атаку на наши самолеты. Произошла какая-то путаница в нашей системе связи, и по неизвестным причинам аэродром Себу не получил своевременного оповещения об атакующих самолетах, которые были замечены нашими дальними постами наблюдения. Неразбериха в связи оказалась фатальной, потому что американские летчики увидели перед собой сцену, на которую совсем не надеялись. Около ста истребителей Зеро находилось на взлетной полосе, беспомощные перед лицом нападения. Американцы не упустили редкую возможность, и, когда прекратился кошмар из ревущих пикирующих бомбардировщиков и расстреливающих все подряд истребителей, более пятидесяти Зеро либо превратились в обгорелые обломки, либо разлетелись на куски. Это были огромные потери, одним махом враг уничтожил почти две трети всех наших исправных истребителей на Филиппинах и повредил многие другие Зеро.

В конце августа 1944 года я вернулся в Японию в качестве офицера штаба авиации при морском Генеральном штабе императорского Генерального штаба. Пока американские самолеты громили Себу, я летел по приказу из Давао на эту авиабазу. Мой транспортный самолет прибыл на место событий почти одновременно с первой волной вражеских истребителей и бомбардировщиков. Наш пилот резко повернул от аэродрома, так как мы меньше всего хотели встретиться с истребителями «хеллкэт», которые быстро бы сбили нас. Мы могли разглядеть, находясь на удалении от аэродрома, как пикирующие бомбардировщики ныряли с небес вниз, а истребители проносились туда и назад над летным полем, обстреливая стоявшие на нем Зеро. За несколько минут на Себу воцарился хаос. Американские летчики были поразительно точны, и пламя и черный дым, поднимавшиеся от горящих Зеро, напоминали крематорий… наш крематорий.